А потом были сражения первой мировой и гражданской, ранения и госпитали, годы учебы и службы. Судьба вновь их сводила и разлучала вновь, но, тем не ме-нее, и он, и Володька, старались не терять друг друга из виду.
В двадцать третьем году, в Москве, Берестов познакомил его с красивой свет-ловолосой женщиной.
— Это Зоя — моя жена, — сказал он тогда просто и буднично…
Спустя полтора года Дмитрий Сергеевич, закончивший к тому времени инсти-тут и уже работающий в ОГПУ, узнал, что у Владимира и Зои родилась дочь, кото-рую назвали Леной…
Последний раз они встречались в тридцать девятом, в Москве, незадолго до халхингольских событий. Выезжали на природу, веселились, жарили на костре ароматный шашлык. Четырнадцатилетняя Лена ни на шаг не отходила от Бердыше-ва.
— Жениться тебе надо, старый черт! — смеялся Берестов. — Сколько можно би-рюком ходить!
— На пятом-то десятке! — отшучивался Дмитрий Сергеевич. — Какая теперь же-нитьба, на пенсию скоро пора!..
А за три недели до наступления нового — 1940 года, он узнал об аресте ком-брига Берестова из скупых служебных сводок… Единственное, что он смог тогда сделать, — это приложить все усилия к тому, чтобы дочь и жену старого товарища оставили в покое. Что, впрочем, ему потом и припомнили…
…Светало. Бердышев накинул на плечи шинель и, закурив, вышел на свежий воздух. Утро было тихое и безветренное. Над лагерем стояла тишина. Лишь за де-ревьями, возле полевой кухни, мелькали людские силуэты, и раздавались приглу-шенные голоса. Повар со своим помощником растапливали печь, начинали гото-вить завтрак.
Дмитрий Сергеевич неторопливо двинулся к укрытой маскировочной сетью полусфере, возле которой прохаживались трое часовых. Старший наряда сразу его узнал и подошел с рапортом. Майор молча его выслушал и, подойдя вплотную к черной, шершавой поверхности, приложил к ней руку. И тут же отдернул… Граду-сов пятьдесят, не меньше!
Бердышев подозвал красноармейца, переминавшегося в сторонке с ноги на ногу.
— Давай, браток, поднимай инженеров!
Окончательно рассвело. Исчезли на небе фонарики-звезды. Небосклон на вос-токе налился ярким пурпуром. Начинался новый день.
"А ведь сегодня воскресенье! — подумал Дмитрий Сергеевич. — Последнее вос-кресенье июня… Но денек предстоит далеко не воскресный! Тяжелый будет денек… О многом предстоит серьезно подумать!.."
Где-то вдали, на западе, раздался непонятный гул. Бердышев прислушался, но тут подошли Смирнов и Борисенко. Сразу вслед за ними, почти бегом, прибыл Гольдберг.
