Он произнес это смеясь, и Дениза восхитилась его юмором и спокойствием, с которым он говорил о своей смерти, считая ее абсолютно нормальным явлением.
Они вышли из дома. Рейвер нетерпеливо запрыгал вокруг, и Бен еще раз обнял пса, потрепал по голове и велел ему занять место в кузове. Затем он вернулся на крыльцо и, стоя в круге теплого света, лившегося из открытых дверей, махал до тех пор, пока не пропал из виду. Дениза поймала себя на том, что тихо плачет, но, как ни странно, грустно ей не было. Она была растрогана и благодарна. И очень напугана. Напугана тем, что обнаружила в Моргане Холте нечто особенное, и это не позволит ей остаться равнодушной, перевернет вверх дном всю ее тщательно налаженную жизнь.
Некоторое время они ехали в молчании, потом Дениза глубоко вздохнула, словно пробуждаясь от сна, и сказала:
— Бен удивительный человек…
— Да, но теперь вам понятно, что беспокоит мою сестру?
Несколько минут Дениза молчала.
— Разве ничего нельзя поделать с его глазами?
— Нет. Несколько лет назад, вероятно, можно было, но сейчас уже нет.
— Как жаль…
— Сердце у него слабое… Врачи говорят, что отец уже много лет живет в долг.
Дениза вздохнула и провела рукой по волосам, оперлась рукой о подлокотник.
— Я думаю, что Бен живет ради вас, — произнесла она тихо. — Так как хочет увидеть вас счастливым.
— Он там совсем один, хотя соседи навещают его каждый день.
— Это довольно рискованно, — возразила она. — Все эти канистры с пропаном и керосиновые лампы…
— Да, рискованно, — согласился Морган.
— В доме нет водопровода…
— Водопровода нет.
Она некоторое время смотрела на дорогу, затем подняла руку и провела кончиками пальцев по щеке.
— Если он останется там, это убьет его.
— Да, это вполне вероятно.
Снова наступило неопределенное молчание, печальное и тревожное. Они уже почти подъехали к дороге, опоясывающей Фейетвилль, когда Дениза повернулась и взглянула на Моргана в упор.
— Вы ведь не позволите вашей сестре переселить его, правда?
Он твердо встретил ее взгляд.
— Нет, конечно.
Она снова провела пальцами по щекам, шмыгнула носом и сказала:
— Я уже много лет не плакала.
Он потянулся и взял ее за руку.
— Иногда слезы лечат, — сказал он мягко. Она отвернулась, но руку не отняла. Они уже почти приехали, когда Дениза внезапно сказала:
— Но некоторые раны нельзя исцелить.
— Мне так не кажется, — возразил он осторожно. — Шрамы, конечно, останутся. Иногда эти раны нас калечат, но кровоточить вечно они не могут.
