– Ещё!
Двигаясь в том же размеренном темпе, женщина принесла ему вторую порцию; видимо, слух у неё был строго избирателен и пропускал к разуму только то, что ей было удобно слышать. Когда плошка опустела, женщина отступила на шаг и деловито свернулась в клубок на полу, спрятав лицо. Клаус моргнул, огляделся – и придушенно вскрикнул.
– Что поделаешь, не красавец, – криво усмехнулся Всадник (а кто же ещё? Нет, именно Всадник, и никто иной). – Тебя как звать?
– Клаус. Клаус Метцель.
– Странное имя. А моё прозвание тебе известно ли?
– Да.
– Добро!
Всадник неожиданно захохотал – с уханьем и скрежетом, как неисправный механизм. И так же неожиданно оборвал смех. А Клаус всё глядел на него, глядел – и чувствовал, как в животе толкается, просясь на волю, выпитая вода.
Слишком крупная голова. Маленькие хитрые глазки под нависающими бровями. Кривая шея. Усохшее тельце с круглым брюшком, недоразвитыми ножками и коротенькими руками. "Не красавец"? Да нет, просто урод. Однако если бы даже Клаус не лежал, а стоял, ему всё равно пришлось бы глядеть на Всадника снизу вверх. Потому что уродливый колдун сидел в чём-то вроде люльки, сделанной из широких кожаных ремней и висящей на груди у настоящего великана. Раньше Клаус таких огромных людей и не видывал. Два метра двадцать? Больше? Лунообразное лицо "скакуна" несло печать той же самой тупости, что и у женщины, подавшей ему воду – но возведённой в степень полного идиотизма.
– Значит, ты слышал обо мне. Когда? Где?
– Где – не знаю. Но говорили те, кто меня… похитил.
– Ага, ага. Ну что ж…
Великан в три шага пересёк немаленькую комнату, подошёл к окну; развернулся, махнув ручищами, и прошагал обратно. Всё это – с одним и тем же выражением на лице. Зато сморщенное личико Всадника меняло выражения за двоих.
"Он что же, в самом деле управляет этим здоровяком, как…? Нет, быть не может!" Однако Клаус предчувствовал: его догадка до ужаса близка к истине.
Именно так. До ужаса.
– Знаешь, – бросил Всадник, останавливаясь и поворачиваясь (Клаусу с каждой секундой становилось всё сложнее отделять его от идиота-носильщика), – а мы с тобой поладим, Клаус Метцель… поладим, поладим. Если будешь ты хорошо себя вести. Послушным будешь. Ты ведь не хочешь узнать, что бывает с непослушными? Нет? Не хочешь?
Губы онемели.
– Не хочу, – еле выдавил Клаус.
Ответ Всадника, похоже, не интересовал. Он что-то забормотал себе под нос, монотонно и скучно. Что именно? Нет, сдался Клаус через минуту, не понять. Тарабарщина какая-то. К тому же всё больше односложная. Если это язык, то крайне странный.
