Человек дороги - Анатолий Михайлович Нейтак

Я брёл себе по дороге, петляющей сквозь "берёзовый" лес, и совершенно никого не трогал, когда земля под ногами задрожала. Я остановился. Дрожь усилилась. Я нахмурился. И тут впереди меня кусок утоптанного дорожного полотна взлетел вверх фонтаном рассыпающихся комьев, а из-под земли полезло что-то длинное и тёмное.

Элементарное благоразумие требовало не разглядывать вылезающую тварь с близкого расстояния. На случай дорожных неожиданностей у меня заготовлено то, что называется малым тревожным комплексом: комбинация заклятий, которая выполняется автоматически при первом же намёке на опасность. Говоря точнее, я реверсировался где-то на пару сотен шагов назад и заглянул в Глубину (именно в такой последовательности). Заглянул не очень далеко, всего на три вуали, прихватив и краешек четвёртой. Местные сказали бы – обратился к магическому зрению. Но я пользуюсь собственной терминологией. На мой взгляд, она существенно точнее.

Через Глубину происходящее предстало в новом свете. Всё оказалось куда хуже, чем я полагал. Потому что никто из-под земли не лез. Морок это был. Наведённая иллюзия.

Но – мастерская иллюзия, захватывающая и две первых вуали. Сам я, без сомнения, не сумел бы создать такой качественный морок…

- Иха! – заорали впереди и слева. – Влани!

Что в переводе означало: "Маг! Бей в полную силу!" – или, ещё короче: "Брать мёртвым!"

Языка, на котором орал охотник за рабами, я не знал. Но среди искусств и навыков, которыми я успел овладеть за тридцать (приблизительно) лет в Пестроте, на первом месте стоит друидическое умениеламуо.

Настоящий, проучившийся лет сто, сподобившийся полного причащения друид может при помощи него говорить с миром. Всем сразу. Внимать земным глубинам, ветру и небу, зарослям деревьев и населяющим лес животным, слышать обитателей Глубины, нижних колец Света и верхних граней Мрака… умеет внимать – и умеет быть услышанным.

Мне до настоящего друида, конечно, далеко. Но даже недоучка вроде меня легко поймёт незнакомую речь, если говорящий – человек или хотя бы человекообразен. А при необходимости и объясниться сумеет. Ничего сверхсложного, обычное дело.

Вот только объясняться с охотниками за рабами при помощи слов мне не хотелось. Да и бессмысленно это. Всё равно, что зайцу увещевать тигра полакомиться корой молодой осины. Они понимают только язык боли, страха и смерти.

Что ж, побеседуем.

…Только-только попав в Пестроту, я и близко не был так решителен. Но теперь моя душа не в собственной коже ходит, а в полном латном доспехе застарелого цинизма. Теперь я научился, не моргнув глазом, ходить мимо преступников, насаженных на колья, как бабочки; мимо рабынь, подвергаемых хозяевами публичной порке; мимо тёмных переулков, в которых полным ходом идёт избиение случайного прохожего. Я сохраняю внешнюю невозмутимость, проходя мимо чего угодно – ну, почти чего угодно.