Проводив глазами спину последнего крестьянина, седовласый мужчина сгреб мрачного карлика и зашипел ему на ухо:
— Ты что, нашу удачу решил в болото спустить?! Куда ты бежишь, идиот, они же смертники!
— Да я…
— Именно, безмозглая коротышка! Они — наша удача, наш пропуск дальше… Как только засядут на своем островке перед рывком, мы наведем на них загонщиков… У тебя три стрелы и у меня две. Паклей обмотаем и подпалим их лежбище. Огонь даст знак и выгонит их прямо на охотников. Да и на узком участке солдат должно быть намного больше, чем у нас. Поэтому в суматохе мы проскочим. И выглядим мы не как крестьяне, в беготне могут за своих принять…
Баткарл оскалился, поправил ножны и захихикал, прикрывая щербатый рот:
— Я думал, ты решил в благородных поиграть…
— Благородный своих землеедов на смерть повел. Вот и поможем им в этой трудной дороге… Двинули, нечего время терять…
Вторая атака развивалась медленно, но неотвратимо. Не жалея запасов, осаждающие засыпали остатки крестьян стрелами, не позволяя им передвигаться по холму, заставив спрятаться за щербатыми щитами. Тонкая цепь пехотинцев на склонах не давала сгруппировать поредевшие силы в одном месте, угрожая прорывом в любой точке.
Хорошо вооруженные латники медленно поднимались по западному склону, прячась за спинами арбалетчиков. Подобравшись вплотную к невысокой преграде, солдаты заорали и сделали шаг вперед. Сдвинув щиты, осаждающие выкрикивали «Раз!» и приближались на один короткий слитный шаг. Выкрик — и еще шаг. И с каждым шагом все ближе испуганные лица бунтовщиков. И с каждым шагом за спиной вразнобой щелкают арбалеты, ловя любое движение за мерзлой насыпью. И когда осталось сделать буквально последнее движение, навстречу попытались рвануть остатки охотников и бойцов, смелых духом, с душой воина в теле хлебороба. Но слитный залп смел смельчаков и рванул на брошенные щиты вал закованных в железо солдат. Смяв остатки крестьян, латники начали избиение, разом уничтожив жалкое подобие обороны. Расталкивая передовую линию, в прорыв торопились обычные пехотинцы, почувствовавшие вкус близкой победы. Растекаясь стремительной рекою по вражескому лагерю, опьяненные кровью люди убивали всех, кто попадался им на пути: и тех, кто пытался неумело отбиваться мечом или копьем, и тех, кто давно бросил оружие и пытался сдаться…
Меньше чем через хинк к важно восседавшему на лошади Гудернару привели пятнадцать человек: все, что осталось от четырех с лишним сотен крестьян, посмевших выступить против своего лорда и его приближенных. Полюбовавшись на связанных пленных, сын короля покосился на молчаливых монахов и вынес решение:
