В подоплеке такого суждения крылась известная доля зависти, но Зубарев не мог опровергнуть нас столь же блистательными успехами в полетах. Едва приступив к освоению нового самолета, он получил строгое замечание от майора Филатова. И ладно бы за какую-то ошибку в технике пилотирования, а то за неумелое руление по земле.
Чего в этом сложного — управлять любой машиной, движущейся по гладкой, асфальтированной дороге? Увы, представьте себе, рулить реактивный бомбардировщик не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Мне вначале тоже пришлось попотеть.
Сел я в кабину, запустил двигатели, дал газ и улыбнулся: поехали! Но уже через минуту настроение мое резко изменилось. Длинный, вытянутый вперед фюзеляж, опирающийся на переднее колесо, повело влево. Да как повело! Нажал я на правую педаль — никакого впечатления. Даванул второпях сильнее — самолет рывком дернулся вправо и пошел, пошел зигзагами — в одну сторону, в другую, влево, вправо, туда-сюда. Покачиваясь, мотая высоким килем, огромная машина двигалась рывками, точно делала реверансы.
От стоянки до линии старта каких-нибудь полтора километра, но пока я дорулил туда, с меня семь потов сошло. Да и стыдно было: со стороны смотреть — в кабине не летчик, а тюха-матюха.
Успокаивало одно: так поначалу рулили все. Самолет — не автомобиль, на нем нет «баранки», и если хочешь развернуться, двигаясь по земле, — шуруй сектором газа, жми на тормоза. А тут, на тяжелом крылатом корабле, реактивные турбины. Дал несинхронно обороты — волокут вбок. Мучение!
Мало-помалу мы все же рулили. А Зубарев оплошал, еще раз подтвердив нашу мысль о том, что одно дело — знания, и совсем другое — летный талант.
Рулежная дорожка для нового бомбардировщика была в Крымде слишком узка, расширять ее собирались лишь весной, а сейчас с обеих сторон высились сугробы. Тут гляди да гляди, не то в один момент заедешь в снег.
— Рулить со скоростью быстроидущего человека. Не больше! — предупреждал Филатов.
Зубарев строго придерживался требования командира, раз за разом щелкал педалями ножных тормозов, стараясь вести самолет точно по центру дорожки. Но именно это его и подвело. Стрелка манометра, показывающая давление гидросмеси в тормозной сети, быстро ползла влево и вскоре достигла красной черты, которая предупреждала: «Подзаряди систему!»
На борту бомбардировщика находился командир эскадрильи. У него было правило: не отвлекать проверяемого летчика лишними разговорами. Он не вмешивался, а Зубареву чудилось в молчании Филатова недовольство.
