— Что это вы все шепелявите? — поинтересовался Чурин.
— Так, паря, аргунеи мы. С Аргуни, значит. Нас низовые казаки и шилкинские «шватами» дразнят. Что-то им в нашем разговоре не по нутру.
День за днем продолжалось плавание каравана Амурской компании. Опять приходилось снимать баржи с мелей, сушить подмоченные грузы, укрывать их от дождей. Остался позади Албазин, где уже рубились дома. Все чаще русло реки делили острова, заросшие лесом или высокой травой. Попробуй, определи, по какому руслу вести баржи. Приходилось направлять вперед лодки, чтобы разведать путь. Горы то подходили к самой воде, то отступали, синея вдали.
На следующий день после Албазина добрались до новой станицы. Здесь на берегу стучали топоры, суетились у воды солдаты, разламывая плоты. Не успела лодка Бестужева пристать, как к ней подбежал молодой офицер. Рукава его рубахи были засучены, лицо успело обветрить, а светлые и так волосы — выгореть.
— Михаил Александрович! Вы ли это? — весело крикнул он.
Бестужев узнал подпоручика Козловского, с которым познакомился в пути, на стоянке в одной из станиц еще на Шилке.
— Здравствуйте, подпоручик! Какие у вас дела в этой глуши? — отозвался Бестужев.
— Здесь будет город заложен! — продекламировал Козловский. — А пока мы строим станицу Толбузину. Слышали об Алексее Толбузине, известном албазинском воеводе? Он погиб от маньчжурского ядра. Да выходите, выходите, я вас угощу шультой.
— Щульта! Что это такое? — спросил Михаил Александрович, спрыгивая на берег.
— О! Это замечательный забайкальский чай. У меня тут живет семья первых переселенцев. Среди них прелюбопытнейший старичок, некто Мандрика. Он только что, по моей просьбе, заварил шульту, Пойдемте, пойдемте, гостем будете!
У шалаша, сооруженного под березой, догорал костер. Возле него копошился Мандрика. Он отставил в сторону котелок с чаем и сейчас заваливал угли сырыми ветками и травой.
— Ну, казак, принимай гостей! — крикнул издали Козловский.
Костер, накрытый травой, густо задымил. Мандрика закашлялся и, вытирая слезы, показывая на утоптанную траву у костра, пригласил:
— Заходьте на мой двор, заходьте! — и весело рассмеялся. — Вот он двор — весь тута!
— Зато мы тебе, Мандрика, построим самый первый дом. Живи с бабкою и молодыми, — пообещал подпоручик.
— А вот и нашинский чай, — сказал Мандрика, пододвигая котелок. — Усаживайтесь вот здеся. Сюда дымок тянет, комаров отгонять будет.
— Где-то у меня сахарок оставался, — вспомнил Козловский, — сейчас я крикну солдат, пусть принесут.
