Кукель и Клейменов переглянулись. Видно было, что просьба Бестужева им в тягость.
— Ну, сказать откровенно, — лукаво прищурил глаза Клейменов, — брать нам его, да еще с инструментами, на свою лодку не очень охота. Но если просит сам адмирал Бестужев, это вас так на Амуре прозвали, то что уж тут поделаешь. Окажем любезность Михаилу Александровичу? — обернулся он к Кукелю.
— Пусть плывет, если согласен гребцом.
Велели звать Жилейщикова. Он с радостью согласился подменять дорогой гребцов и побежал на баржу перетаскивать свои ящики.
Поздно и в эту ночь уснул под шум дождя и монотонный плеск реки Михаил Александрович. Только в три часа он дописал еще одно письмо в Селенгинск. А рано утром, с первой зарей, караван его потянулся вниз по Амуру.
В тот день, рассматривая в подзорную трубу заросшие лесами берега, он увидел отесанный столб, стоявший над обрывом и попросил гребцов пристать. На столбе было написано: «Игнашина». «Будущее село», — решил Михаил Александрович, но пока на берегу не было ни построек, ни людей.
Часа через два после Игнашиной лодка Бестужева стала обгонять плоты с переселенцами. Дождь, ливший все эти дни, с утра прекратился. На плотах сушили одежду, теснились вместе люди, лошади, коровы, дымили костерки. Сидели нахохлившимися воробьями ребятишки.
— Давно из Усть-Стрелки?! — крикнул Чурин.
— Третий день, — ответил с плота кормчий, стоявший у переднего задранного над водой весла.
— Долго им придется добираться, — заметил Чурин, — если мы, выйдя утром из Усть-Стрелки, догнали их, а они это расстояние плывут третий день.
— Что поделаешь. Плоты-самоплавы, только течение их и гонит, — сказал Михаил Александрович.
К вечеру, выбирая место для стоянки, Бестужев издали заметил дым от нескольких костров. Когда подплыли ближе, увидели на берегу шалаши и переселенцев.
— Высадили нас солдатики и побегли дале, — рассказывали они. — А нам тута станицу ставить. Сгибнева будет называться.
Ночь коротали вместе с переселенцами, наслушались рассказов об их плавании сначала по Аргуни, а потом по Амуру.
— Наконец-то прибыли, — рассказывал бойкий костлявый казак, шепелявя, не выговаривая букву «с». — А то ведь шкотину жалко. Плывем и плывем, а коровок и коней кормить надо. Где хороший лужок, там оштановки нет, а где штанем — там камень. Еле-еле нащиплем охапку травушки. Но тут хорошо будя!
— А чем хорошо? — интересовался Бестужев.
— Луга рядом, сено косить начнем. Лес есть, штроиться можно, — сказал другой, подошедший на разговор казак.
