6
Ровно через сутки после выхода из Усть-Стрелки передовой отряд четвертого Амурского сплава подходил к месту, где стояла более чем полтора века назад Албазинская крепость. Все это время плыли ночью и днем. Остановки делали только, когда намечали места для новых поселений. Вслед за Игнашиной, в тот же день заложена была станица Сгибнева. Начальник канцелярии губернатора молодой чиновник Шишмарев, знаток китайского и маньчжурского языков, названием остался недоволен.
— Ну, Игнашина, ладно, — иронически говорил он. — Так река называется, и село там раньше стояло, говорят, тоже Игнашино, а вот Сгибнева — зря!
— Почему? — поинтересовался Дьяченко.
— Ну что Сгибнев! Ни чину у него большого, ни звания. Простой лейтенант. Одна заслуга, что «Аргунью» командовал. Любого моряка поставь на его место, взберется на мостик, крикнет погромче: «Полный вперед!» — и поплыли… Этак дальше пойдет, извините, именами простых казаков называть станицы начнем.
Капитан не знал Сгибнева, не достаточно хорошо знал и Шишмарева, поэтому примирительно сказал:
— Места на Амуре много, станиц можно построить десятки, так пусть одна носит имя командира первого парохода, разбудившего эти места.
— Вот, вот, так и Николай Николаевич считает, а я думаю — это ненужный либерализм, — не соглашался Шишмарев.
Необычную картину представлял Амур ночью. Еле-еле различались в темноте гористые берега, ни огонька в оконцах жилья на них, как на других реках, ни костра на отмели, только яркие сочные звезды усыпают небо да мерцают костерки на баржах и впереди 13-го батальона, и позади. Работает на баржах только половина весел — часть гребцов спит, завернувшись в шинели. А бодрствующая смена тоже не спешит, вяло опускаются и тихо всплескивают весла. Начальство ночами не торопит, того и гляди: сядешь на мель.
Игнат Тюменцев завидует спящим товарищам. Сейчас бы растянуться на досках, запахнуть поплотнее шинель, кулак под щеку и дать храпака. Может, привиделась бы Глаша. Она уж снилась ему один раз. Стояла будто бы на своем крылечке босая. Лил дождь и светило солнце — все сразу. А Глаша смеялась и плакала — тоже сразу. Мокрый сарафан облегал ее так, что Игнат видел девушку словно раздетую. Он хотел перепрыгнуть через плетень в соседский двор, чтобы обнять Глашу, но только собрался сделать шаг, как проснулся. И ему очень хотелось досмотреть этот, растревоживший его, сон.
«Ах ты, Гланя, Гланя! Придумала же: буду ждать. А ждать-то надо сколько, — вздыхает Игнат, — а я пока и года не отслужил».
