— Египетские, понятно! — проворчал сторож. — Вот ежели б откопали мумию Митры или быка! Только давно это было. — Старик нагнулся и достал из закутка в будочке бутылку джина: — Угоститесь? Неплохая штука, да и вы сами, как я погляжу, славные ребята.
— Спасибо, любезный, — ответил сэр Малькольм и поспешил перевести разговор на другую тему. — Давайте лучше вернемся к госпоже Ховард… Она приходила одна или с кем-то?
Старик припал к горлышку бутылки, сделал добрый глоток, утер рот тыльной стороной руки и громко сказал:
— Да увивался за ней какой-то хлюст! Кажись, иранец, противный такой. Иранец, ну, вы понимаете… Митра был перс, так? А персы те же иранцы.
— Этот, как вы говорите, хлюст, должно быть, иранский ученый, храмом интересуется… — предположил сэр Малькольм.
— То-то и оно! Только храм наш ему не больно-то нравится! Говорит, никакой это, мол, не храм, а так, сточная канава. Слыхали — сточная канава! Иной раз оторопь берет — и откуда только люди таких мыслей набираются! Ну да ладно. Пошли, выведу вас к развалинам. Встретимся на выходе. Там и насчет чаевых сговоримся, а?
Друзья-сыщики прошли друг за другом меж двух каменных глыб, установленных наподобие менгиров,[20] и проникли в священное пространство храма Митры. Совершенно пустое.
— Бр-р, — буркнул старший инспектор, — тоска, да и только… А что, интересно, старик называл сточной канавой?
— О, это ритуальный ров! — объяснил Айвори. — Последователи Митры считали, что бычья кровь возрождает душу и тело. Верующих клали нагишом в ров. А сверху размещался небольшой желоб — по нему кровь жертвенного быка стекала вниз и окропляла их тела.
— Кровь что, капала прямо на них?! — изумился Форбс. — Какой ужас!
— А для верующих это было своего рода крещение! И даже святое причастие! Они вбирали в себя силу быка и соответственно самого солнца, света! Они лежали на дне рва, словно мертвые, и кровь возвращала их к жизни. После такого священного душа они будто заново рождались. Понимаете?
— Я понимаю так, что они были большие чудаки, и мне, признаться, здесь как-то не по себе.
— Культ Митры едва не сроднился с тогда еще только нарождавшимся христианством, — продолжал благородный сыщик. — В начале нашей эры тайные религиозные учения были на Востоке в большом почете. В конце концов, вкушение крови быка и Спасителя имеет одинаковое символическое значение. Человек таким образом приобщается к богу!
— Чудно!
— О! На самом деле все это более или менее изощренное шаманство, — заметил сэр Малькольм.
