– Нет, не убьешь! – сказала Элизабет дрожащим от ужаса голосом. – Бобби, послушай меня. Ты не понимаешь Яна Торнтона, он не сделал ничего плохого, правда, – сказала она, задыхаясь. – Он думал, что он… влюбился в меня. Он хотел жениться на мне…
Резкий звук громкого, полного сарказма смеха Роберта прокатился по комнате.
– Это он тебе сказал? – ухмыльнулся брат, его лицо налилось кровью от ярости, что у нее нет преданности интересам семьи. – Ну, тогда позволь мне сказать тебе прямо, маленькая идиотка. Грубо говоря и его собственными словами, все, что он хотел от тебя, – это поваляться в постели.
Элизабет почувствовала, как кровь отхлынула от лица, потом она медленно отрицательно покачала головой.
– Нет, ты ошибаешься. Когда ты застал нас, он сказал, что его намерения благородны, помнишь?
– Он чертовски быстро передумал, когда я сказал, что у тебя нет ни гроша, – отпарировал Роберт, глядя на нее с жалостью и презрением.
Слишком ослабев, чтобы устоять на ногах, Элизабет опустилась на диван рядом с братом, сломленная тяжелым гнетом ответственности за свою глупость, доверчивость, и за все, что из-за этого обрушилось на них.
– Я виновата, – беспомощно прошептала она. – Я так виновата. Ты рисковал жизнью из-за меня сегодня утром, а я даже не поблагодарила тебя за то, что ты принял это близко к сердцу. – Так как Элизабет не могла придумать, что еще сказать или сделать, то обняла его опущенные плечи. – Наши дела поправятся, они всегда поправляются, – пообещала она неубедительно.
– На этот раз нет, – сказал Роберт, и от отчаяния взгляд его стал суровым. – Я думаю, мы погибли, Элизабет.
– Не могу поверить, что все настолько плохо. Может быть, об этом не узнают, – продолжала она, не веря собственным словам. – И лорду Мондевейлу, думаю, я нравлюсь. Безусловно, он будет рассудителен.
– Тем временем, – наконец, сказала Люсинда с типичным для нее холодным практицизмом, – Элизабет должна выезжать как обычно, как будто ничего плохого не случилось. Если она будет прятаться в доме, сплетни возникнут сами собой. Вам, сэр, придется сопровождать ее.
– Это не имеет значения, я вам говорю, – сказал Роберт, – мы погибли.
Он оказался прав. В тот вечер, когда Элизабет храбро появилась на балу со своим женихом, который, казалось, находился в счастливом неведении о беде, постигшей ее в уик-энд, потрясающие версии о поведении молодой леди уже распространялись в свете с быстротой лесного пожара. Эпизод в оранжерее пересказывался с клеветническим добавлением, что она специально послала ему записку, приглашая на свидание. Более губительной была пикантная сплетня о том, что Элизабет провела день наедине с Яном Торнтоном в уединенном домике.
