— Разве наш разговор окончен? — хрипло поинтересовался он.
— Да.
— Но мы ведь так ничего и не выяснили.
— Мы все выяснили, мистер Даррелл. Я узнала все, что вы обо мне думаете, и не вижу смысла продолжать этот разговор. Особенно когда вы в подобном состоянии. Не думаю, что смогу вас в чем-то убедить, только нарвусь на новые обвинения или вы снова попытаетесь вывернуть мою душу наизнанку! Вам осталось только сказать, что я придумала еще что-нибудь, похлеще, вроде того что я запросто могла организовать покушение. Иначе для чего такие хлопоты, если наследства ждать еще неизвестно сколько!
— А может, все так и было?
Оливия едва не рухнула на пол.
— О!.. Вы садист и извращенец! Я больше не желаю с вами разговаривать! — Она предприняла попытку убежать, но Рональд преградил ей дорогу.
— Вы никуда не уйдете, сеньорита, пока я не узнаю правду!
— Не понимаю, как вы сможете меня удержать!
— Вот так! — Он схватил Оливию и рывком притянул к себе.
— Пустите меня! Вы пьяны! — взвизгнула она. — Кретин!..
Последнее слово вырвалось у нее нечаянно. Все, он меня сейчас пришибет, в ужасе подумала Оливия. Он тряхнул ее, голова Оливии запрокинулась, и перед ее широко распахнутыми глазами оказалось взбешенное лицо Рональда. Его глаза пылали таким огнем, что Оливия мысленно попрощалась со всеми близкими. А потом Рональд наклонился и впился в ее губы.
Оливии показалось, что ее впечатали в стену. Широкими ладонями Рональд обхватил ее спину, не давая Оливии отстраниться, а поцелуем он терзал ее губы. Оливии было больно и горько. Сколь ни странный способ избрал Рональд, это было всего лишь наказание. Она застонала от собственной беспомощности, слабо дернулась и неожиданно почувствовала, как он слегка обмяк, а его губы уже не такие жесткие…
Ладони Рональда перестали сжимать ее спину. Одна рука обвила ее талию, другая скользнула вверх, коснувшись плеч, тонкой беззащитной шеи, и легла на затылок. Его поцелуй стал совершенно другим — жарким и ищущим. Оливия не смогла понять, как он изменился так быстро и внезапно. И так же стремительно трансформировались ее собственные чувства. Отчаяние уступило место горячей волне, которая накрыла ее с головой. Эта волна не имела для нее названия, потому что подобное она испытывала впервые в жизни.
Где-то в глубине его груди зародилась низкая вибрация, вырвавшаяся хриплым стоном. Она всхлипнула и вцепилась пальцами в плечи Рональда, потому что ноги сделались совершенно ватными и отказывались ее держать. Их тела восхитительно подходили друг другу, хотя Оливия еще пару минут назад готова была поклясться, что Рональд сплошь состоит из острых топорщившихся углов.
