— Да знаете ли вы, кто я? — говорит леди Анна, вставая.
— Отличнейшим образом, — отвечает хозяйка. — Мало того, знай я это раньше, сударыня, вы бы вообще не переступили моего порога.
— Но послушайте!.. — восклицает приезжая, и больной мальчик на диване, перепуганный и огорченный, и вдобавок сильно проголодавшийся, разражается плачем.
— Жаль, что придется потревожить этого милого ребенка. Бедняжечка! Я много о нем слышала, да и о вас тоже, мисс, — закончила маленькая хозяйка, поднимаясь с кресла. — Ради моего Клайва я не оставлю тебя без обеда, деточка. А тем временем пусть ваша милость потрудится подыскать себе другое жилище. Больше никто из вас не получит в моем доме ни кусочка, — и с этими гневными словами маленькая домовладелица выплыла из комнаты.
— Господи помилуй, кто эта женщина?! — вскричала леди Анна. — Меня еще в жизни так не оскорбляли!
— Вы же первая начали, маменька! — говорит прямодушная Этель. — То есть… Не плачь, Элфред, тише, тише, успокойся, дорогой!
— Да, это все маменька начала! А я кушать хочу! Кушать хочу! — ревел малыш на диване, а вернее, уже за диваном, куда он скатился, дрыгая ногами и руками и сбрасывая с себя шали.
— Что с тобой, мой мальчик? Не плачь, не плачь, мое сокровище! Сейчас тебя накормят! Отдай ей все, Этель! Вот ключи от шкатулки! Возьми мои часы! Мои кольца! Пусть все забирает! Чудовище! Она хочет его погубить! Выбросить ребенка на улицу в такую бурю! Дай мне плащ и зонтик, дай мне хоть что-нибудь, я пойду искать нам пристанище. Буду ходить от двери к двери и выпрашивать кусок хлеба, если эта злодейка мне отказывает! Скушай печеньице, дорогой! Выпей ложечку сиропу, любимый, он ведь такой вкусный! И пойди к своей мамочке, к, своей бедной старой мамочке!
— Ничуть он не вкусный! Он противный! — вопил Элфред. — Не хочу сиропа! Хочу обедать!
Тут мать, которой так и не удалось прижать ребенка к груди, — он все отбивался и дрыгал ногами, — бросилась в полном неистовстве к звонкам и начала дергать за все четыре шнурка, а потом опрометью кинулась вниз, в гостиную, и столкнулась в дверях с мисс Ханимен. Добрая женщина сперва не знала, кто эти люди, приехавшие к ней от доктора Бальзама — ей довольно было его рекомендации. Но потом от нянюшки маленького Элфреда она услышала их имя и поняла, что принимает у себя леди Анну Ньюком, что старшая девочка — это прелестная мисс Этель, а больной мальчик — крошка Элфред, известные ей по рассказам их кузена и по доброй сотне карикатур, которые, впрочем, Клайв рисовал на кого угодно. Приказав Салли сбегать на Сент-Джеймс-стрит за цыпленком и присмотрев за тем, чтобы его посадили на вертел, она приготовила хлебный соус и сделала пудинг по известному только ей замечательному рецепту. Затем она удалилась, чтоб переодеться в свое лучшее платье, как мы уже видели — вернее, слышали (боже нас упаси подсматривать, как она одевается, или стараться проникнуть в сокровенные тайны ее туалета!), и отправилась к леди Анне с визитом, испытывая немалые опасения касательно этой нечаянной встречи. Покинув вышеописанным образом комнату своей гостьи, она вернулась на кухню и обнаружила, что цыпленок зажарился в самый раз, а проворная Ханна успела уже расстелить на подносе салфетку и поставить прибор. Тогда мисс Ханимен взяла поднос и понесла обед наверх больному, но на лестнице столкнулась с его взволнованной родительницей.
