— Это… это для моего ребенка?! — вскричала леди Анна, отступая к перилам.
— Да, для ребенка, — ответила мисс Ханимен, вскидывая головку. — Но больше никто ничего не получит в моем доме.
— Да благословит вас бог… Да благословит вас бог!.. Я буду мо… молиться за вас! — всхлипнула леди Анна, которая, по чести сказать, не отличалась сильным характером.
Одно удовольствие было смотреть, как малютка уписывал цыпленка. Этель, которой по молодости лет не случалось резать ничего, кроме собственных пальцев, перочинным ножичком брата или гувернантки, догадалась попросить мисс Ханимен нарезать цыпленка. Леди Анна, стиснув руки и проливая слезы, наблюдала эту умилительную сцену.
— Почему вы не сказали сразу, что вы — тетя Клайва? — спросила Этель, протягивая руку мисс Ханимен.
Старая женщина ласково взяла ее руку в свои.
— А я не успела. Так вы любите Клайва, душечка?
Примирение между мисс Ханимен и ее постояльцами было полным. Леди Анна написала сэру Брайену письмо в целую десть бумаги и хотела послать его в тот же день, но, как всегда, опоздала. Мистер Кун уже к вечеру совершенно очаровал мисс Ханимен забавными словечками и шуточками и смешным произношением, а также похвалами "мистеру Клайфу", как он называл его. Кун поселился отдельно от хозяев, все для всех делал, всегда оказывался под рукой, если был нужен, и не мешался под ногами, когда в его услугах не нуждались. А еще по прошествии некоторого времени мисс Ханимен извлекла на свет божий бутылку прославленной мадеры, присланной полковником, и угостила немца стаканчиком на своей половине. Кун причмокнул губами и снова протянул ей стакан. Мошенник знал толк в вине.
Целые сутки леди Анна Ньюком пребывала в полном восторге от своего нового обиталища и от всего, что ее окружало. Гостиные здесь обставлены с редким вкусом; обеды подаются прекрасные. Ну кому случалось отведывать такие восхитительные телячьи отбивные, такую зеленую фасоль?
— И зачем мы только держим этих ужасных французских поваров, душечка, у них и моральных устоев никаких, — французы вообще народ безнравственный! — а счета какие они подают, да еще важничают и манерничают! Нет, я твердо решила расстаться с Бриньолем. Я написала твоему отцу нынче вечером, чтобы он предупредил его об увольнении. Разве он кормил нас когда-нибудь такими телячьими отбивными? Ведь их ни с чем не сравнишь.
— Они и правда очень вкусные, — отвечала мисс Этель, которая дома пять дней в неделю ела на завтрак баранину. — Я очень рада, что вам нравится этот дом, и Клайв, и мисс Ханимен.
