А в свете Оливия Бевелсток всегда блистала.
Она отползла в сторону так, чтобы, вставая, не оказаться в поле его зрения. Потом, будто ничего такого не случилось, она подошла к окну, глядя прямо перед собой на кирпичную стену. Разве не так она вела бы себя, если бы просто случайно оказалась у окна своей спальни?
Потом, строго в определенный момент, она переведет взгляд в сторону, будто услышала щебетание какой-то птички или заметила белку, и ей придется выглянуть в окно. Такова была правильная ситуация. Лишь потом, увидев в окне напротив своего соседа, она удивленно улыбнется в знак того, что узнала его, и помашет ему рукой.
Все это она проделала. Только человек в окне был не тот.
Теперь дворецкий сэра Гарри подумает, что она полная идиотка.
Моцарт, Моцарт, Бах, снова Моцарт.
Оливия держала в руках программку ежегодного музыкального вечера у Смайт-Смитов и теребила уголок, пока он не порвался. Все выглядело так же, как год назад, за исключением новой виолончелистки. Интересно, размышляла Оливия, прикусив губу, сколько же еще в семье Смайт-Смитов есть кузин, играющих на различных музыкальных инструментах? Филомена знала от своей старшей сестры, что Смайт-Смиты еще в 1807 году выступали в составе квартета. А девушки с тех пор каким-то образом умудрялись оставаться двадцатилетними. Казалось, что за кулисами всегда стоит еще одна.
Бедняжки. Оливия предполагала, что все они должны были заниматься музыкой, хотели они того или нет. Нельзя было допустить, чтобы вдруг кончились виолончелистки, при этом две девушки выглядели такими худосочными, что создавалось впечатление, что они еле удерживают в руках свои инструменты.
«Мне бы понравилось играть на музыкальных инструментах, если бы у меня был талант, — подумала Оливия Бевелсток. — Например, на флейте. Или флейте-пикколо. Или тубе».
Приятно было бы играть на нескольких инструментах и время от времени предпочитать то один, то другой инструмент.
Единственные музыкальные инструменты, каких она точно никогда не выбрала бы, — это струнные, поскольку даже если бы ей удалось превзойти достижения кузин Смайт-Смитов, ее игра все равно звучала бы как мычание умирающей коровы.
Однажды она уже попробовала учиться игре на скрипке. Ее мать сразу же приказала убрать инструмент из дома.
Если задуматься, то и петь Оливию тоже редко приглашали.
Она предполагала, что у нее есть другие таланты. Она довольно прилично писала акварелью и редко терялась в беседе. А если у нее нет таланта к музыке, то по крайней мере никто не заставляет ее раз в году выходить на сцену, чтобы терзать уши излишне доверчивых или непосвященных.
