— Анита, не молчи.
— Давай закажем чего-нибудь поесть.
Он подошел, присел рядом со мной. Рубашка его держалась только на запонках. Спереди она распахнулась. Когда Джейсон присел, выступили мышцы живота.
Я отвернулась и попыталась встать — он положил мне руку на запястье. От этого прикосновения у меня зачастил пульс, я встала и оказалась между Джейсоном и оттоманкой, начала заваливаться назад — он вдруг придвинулся ко мне этим неимоверно быстрым движением. Оказалось, что он стоит передо мной, держит меня за руки и тянет на себя, не давая упасть назад, и я упала вперед, на него — он подхватил меня, обняв за талию. Без каблуков я с ним одного роста.
Передо мной было его лицо, и взгляд глаза в глаза был так интимен — слишком даже интимен. Я оттолкнулась от него, чуть ли не борясь за свою свободу.
Он отпустил меня, но спросил:
— Что не так?
Я открыла было рот, передумала, вдохнула и выдохнула, потом еще раз, и наконец сказала:
— Не знаю даже.
— Неправда.
— Я правду говорю, — нахмурилась я.
— Обычно я не могу распознать, когда ты врешь. Ты и сейчас не пахнешь ложью, но пульс зачастил, и по глазам видно. Скажи, Анита, прошу тебя. Что не так?
— Давай сперва закажем еду, а пока будем ждать, я попробую объяснить.
— Хочешь собраться с мыслями, — сказал он. Не спросил, а сказал.
— Да.
Он кивнул:
— О'кей, давай найдем меню доставки.
Лицо его стало замкнутым. Вот чего ему не нужно было сейчас — это моих странностей. Я приехала быть ему убежищем и опорой, и сейчас это не получалось.
Джейсон подошел к столу у стены и нашел меню. Открыл, не глядя на меня. Но мы слишком близкие друзья, чтобы я не увидела, как он сутулит плечи, и по осанке было видно, что ему плохо. Вот черт.
Я знала, что не так — мой идиотский внутренний спор с собой насчет секса. Натэниел помог мне с ним справиться, и Мика, и Жан-Клод. Даже Джейсон как-то помог мне разобраться с парой моих пунктиков насчет Натэниела, когда я пыталась не стать его любовницей. Но с пунктиками насчет других мужчин моей жизни он мне мог помочь, а с пунктиками насчет его самого даже не пытался. Я и не знала, что у меня тут есть загвоздки, но вот — одна нашлась.
Я люблю Джейсона. Да, как друга, но он живет для меня на этой эмоциональной грани. На очень знакомой грани, на которой какое-то время жил Натэниел. На ней жил и Ашер. Есть другие мужчины, которые чаще бывают в моей постели, но ни один из них не приближался так близко к этой эмоциональной точке. Любовь, будь она дружбой или чем-то большим, подобна чаше. Она наполняется по капле, пока не нальется последняя — и вот чаша полна. Жидкость нависает над краями, держит ее только поверхностное натяжение, еще одна капля — и все прольется. Когда-то я не осознавала этот процесс, но слишком часто его уже наблюдала. Еще раз пролить чашу я не могу позволить себе. Не могу впустить в свою жизнь еще одного мужчину — в такой степени.
