«Клюнуло», — подумал Петрусь и заиграл какой-то фокстрот.
— Упражняешься?
— Упражняюсь.
— Ну-ну… Вот, корзиночку добыл…
Петрусь удивленно поднял брови:
— Зачем?
— Для презенту.
— Мне, что ль, презент?
Козич улыбнулся ласково и не ответил.
Петрусь все играл и играл, искоса наблюдая за Козичем. Тот подтащил к столику мешок, развязал его и начал выбирать яблоки, отыскивая покрупнее, порумянее, без единого пятнышка. Отобранные яблоки он бережно вытирал рушником и так же бережно укладывал в корзину. Когда корзина была наполнена с верхом, Козич отошел и, придирчиво сощурив белесые глазки, посмотрел на нее со стороны.
— Ну как? — спросил он Петруся.
— Вы про что?
— Как, спрашиваю, презент? Сойдет?
Петрусь перестал играть. Посмотрел на корзину, будто впервые ее увидел.
— Ого! Такие яблоки хоть сей секунд на Всесоюзную сельскохозяйственную или прямо в Кремль!
— Т-с-с… — яростно замахал на него руками Козич. — Ополоумел? Про Кремль нишкни… Пронеси, господи! — Он перекрестился, потом добавил шепотом: — Разве ж можно такие слова…
Петрусь только пожал плечами и снова заиграл.
«Сам пойдет или попросит, чтоб отнес?»
Козич потоптался вокруг корзинки. Сел возле Петруся. Помолчал немного, делая вид, что слушает. Потом будто сам себя спросил:
— Только вот как ее передать?
Петрусь не ответил. И Козич добавил:
— Пока яблоки свежи. А то, может, побились они в мешке-то? Пятнами пойдут. — Козич положил руку на меха гармони.
— Может, ты отнесешь? Мне как-то неловко, — он снизу, заискивающе посмотрел на Петруся.
«Трусишь, шкура», — подумал Петрусь и спросил:
— А что я буду с этого иметь?
— Я отблагодарю, не сумлевайся, — торопливо забормотал Козич, — я отблагодарю, за мной не станет. Чего хошь для тебя сделаю.
Петрусь снял с плеча ремень, поставил баян на лавку.
— Заводик при случае поможешь купить?
— Заводик? — Козич заморгал глазами.
— А ты что ж, думаешь, я даром в пивной играю? — веско, напирая на каждое слово, сказал Петрусь. — Я заводик давно в мечтах держу. Мне бы заводик, я бы развернулся! Я бы показал себя! — Петрусь поднял над головой кулак и грохнул по столу. Упало несколько яблок.
Козич смотрел на него изумленно, будто видел впервые.
— Ах, сукин сын!.. Вот это да! Вот это…
Петрусь подмигнул.
— Ну как, Тарас Иванович, по рукам? Я за тебя перед начальством словечко замолвлю, ты — за меня? Согласен?
— Я всегда готов… Всей душой…
Петрусь с такой силой сжал ладонь Козича, что тот охнул и присел.
Через час Петрусь стоял возле колючей проволоки, опоясывающей резиденцию Вайнера, и отвечал на придирчивые вопросы дежурного, которого вызвал часовой.
