При этом внезапном напоминании лицо его помрачнело.
— Вы правы, в последнюю неделю всей вашей семье пришлось нелегко, — согласился он.
— И вам, Маркус, — печально откликнулась Доминик. — И всем, кто любил отца. — Она подняла на него омраченный скорбью взгляд. — Я привыкла думать, что весь народ любит короля. Но теперь... — Вспомнив острые камни, покрытые черными пятнами гари, она вздрогнула. — Как ни ужасно даже думать об этом, я готова поверить, что кто-то попытался причинить отцу зло.
Нахмурившись, Маркус допил свой каппуччино и поставил кружку на стол.
— Если вы готовы, нам пора двигаться к замку, — сказал он. — Уже поздно, ваши родные, должно быть, давно волнуются. А у них и без того хватает поводов для тревоги.
Верно, с тоской подумала Доминик, отставляя недопитый эль. Ее родные подавлены горем, и лишние переживания им совсем ни к чему. Но скоро ее состояние станет очевидно. Она не сможет скрывать беременность ни от семьи, ни от Маркуса. По стране поползут слухи о скандале в королевском семействе, и даже королевский советник не сможет заставить сплетников замолчать.
— Вы правы, — откликнулась она. — Пора домой, пока все не решили, что с нами что-нибудь стряслось.
Чем скорее я окажусь подальше от Маркуса, тем лучше, добавила она про себя. Еще не хватало выкинуть какую-нибудь новую глупость!
Обойдя вокруг стола, он подал ей руку и помог подняться. Выходя из таверны, Доминик особенно остро чувствовала, что Маркус держит ее под локоть, что его сильное мужское тело находится всего в каких-то нескольких дюймах от нее.
По дороге домой она старалась не думать о том, что ощутила на берегу моря, когда он сжимал ее в объятиях. Доминик понимала: слишком опасно позволить себе наслаждаться этими драгоценными воспоминаниями.
— Что-то вы притихли, Доминик. Сердитесь на меня?
Его голос вывел ее из глубокой задумчивости; взглянув в окно, Доминик увидела впереди мощные стены замка.
Что-то болезненно сжалось у нее в груди.
— Нет, что вы! Конечно, не сержусь.
Маркус тяжело вздохнул. Доминик молчала, боясь поднять на него глаза.
Остановившись у крыльца и заглушив мотор, он легонько притронулся к ее руке.
— Доминик, простите меня. Я не хотел вас обидеть. И не думайте, что я не отношусь к вам серьезно. Просто... должно быть, мне жаль, что вместе с королем ушла от нас застенчивая девочка, которая, бывало, робко улыбалась, встречая меня в коридорах замка.
И снова Доминик ощутила, как на глаза наворачиваются слезы.
