— Я не имел в виду ничего уничижительного. Женщины одеваются, чтобы на них обращали внимание, и подчеркивают свои достоинства.
— Мне хотелось бы думать, что мое главное достоинство — это ум, — вздохнула она.
— Разумеется, дальнейшая беседа это докажет. — Он заколебался, вспомнив об их пари. — И все же вы уже продемонстрировали на картине несколько лучших своих достоинств.
— Верьте во что хотите, — нахмурилась она. — Так что? Вы хотите поговорить о картине или об алмазе?
Он медленно опустился на стул у стола. У него было много вопросов, в том числе почему она решила позировать обнаженной, но сейчас было не время это выяснять.
— Художник никогда не говорил об алмазе? Как он ему достался?
Она покачала головой:
— Мне жаль, но я и не подумала спросить об этом. Он валялся в шкатулке вместе с другими украшениями.
— Может быть, он и был вором, — задумчиво произнес Джулиан.
— Он был человеком творческим, всецело… страстно поглощенным своей работой. Зачем ему было это делать?
— Чтобы поддержать свое искусство. Как я понимаю, теперь его картины нарасхват, но десять лет назад… Возможно, тогда все было не так.
— Он его не продал, что опровергает вашу теорию. Могли он получить доступ к алмазу, рисуя портрет кого-то из вашей семьи?
— Насколько мне известно, нет, — вздохнул граф. — Но он мог слышать разговоры о «Скандальной леди», споры насчет законного ее владельца… и мог решить использовать это к своей выгоде.
— Джулиан, это мог сделать кто угодно, — мягко промолвила она. — И не логичнее ли предположить, что вором, вероятнее, был кто-то, кого принимали у вас в доме?
— Я всегда думал именно так. А потом увидел этот алмаз у вас на шее…
Ребекка склонила голову набок.
— Вы полагаете, что его украл кто-то из моей семьи?
— Я обдумывал это и провел некоторое расследование. Но в этом не было ни малейшего резона: у вашей семьи богатства предостаточно.
— Большая часть его принадлежит герцогу. Мой отец — всего лишь профессор, — напомнила она ему.
— Знаю. Но ваша мать — дочь герцога, и вы выросли во дворце… В своих поисках я не наткнулся ни на кого из вашей семьи, кого когда-либо упрекали в преступных наклонностях. Глупости — да… или в бездумном легкомыслии.
Он подумал, что ее потрясенное «Ах!» прозвучало несколько искусственно. К тому же она наградила его медленной дразнящей улыбкой, от которой его сердце забилось сильнее. Черт побери, если она когда-нибудь догадается, как действует на него… она приобретет над ним полную власть.
