— Грим-сон, Грим-сон! — скандировали они нараспев имя своего вождя.
Самый юный воин, испуганный, но гордый, встал с места. Под грохот железа и выкрики он переступил через лавки, прошествовал на нос корабля, поднялся наверх и, положив руки на изогнутый форштевень, повернулся к соратникам. Голоса стихли. Викинг, стоявший рядом, тронул его колено.
— Ты ведь пока не крещен, парень. Это твой шанс прийти к Белому Христу!
Бьорн изумленно посмотрел на него, затем вниз, на ряды товарищей. Все взгляды были прикованы к нему. Многие гребцы снова опустили весла в воду. Харейд находился на задворках королевства, тем не менее добрая половина мореходов уже поверили в нового бога и приняли крещение водой. В том числе мать Бьорна, хоть она и не отказалась от своих рун; а вслед за ней и братья — Эйрик с Большим Торольфом. Бьорн тоже подумывал о чужой вере; быть может, однажды он попросит Белого Христа взять под защиту его союз с Гудрун Прекрасной, благословить посевы и чрево жены. Для мирных времен этот южный мессия подходит как нельзя лучше. Но сейчас Бьорну нужна поддержка иного рода.
— Во имя Тора! — крикнул он и повернулся к берегу.
Уже отпустив форштевень, Бьорн услышал краем уха громкий приказ; корабль пришел в движение, но мысли были заняты прыжком. Здесь невысоко, всего два человеческих роста; приходилось прыгать с деревьев и повыше. Бьорн знал, как согнуть колени, чтобы правильно распределить удар. Сейчас он ловко приземлится, тут же пружинисто встанет и сделает первый шаг. Уже на лету Бьорн представлял себе эту картину и заранее надувался от гордости. Он положит начало неслыханному вторжению в Англию!
Но под ногами не оказалось тверди, а ходить по воде, насколько Бьорн слышал, умел только Христос. Он же погрузился под нее и проваливался все глубже, пока наконец не коснулся дна. Яростно работая конечностями, юноша вынырнул на поверхность, задыхаясь и отплевываясь. Боевой клич забрал весь воздух из его легких.
Вытряхнув воду из ушей, Бьорн различил рокот голосов. Команда выстроилась вдоль борта, правые гребцы забрались на скамьи, чтобы лучше видеть. И все смеялись, просто помирали от хохота. Весла снова подняты — в последний раз их опустили по приказу отца, чтобы отойти от берега. Вот что он слышал перед прыжком!
Торкель склонился над водой, пряча в бороде широкую ухмылку:
— Скажи-ка, Медвежонок, разве я не учил тебя плавать?
