* * *
Всеведа страстно обняла Ярослава, крепко прижимаясь к нему всем телом. Ночь любви, проведенная в ее объятиях, наконец-то утихомирила буйство медведича, вызванное ее слепотой. Ярослав горестно вздохнул, зарывшись лицом в растрепанные волосы любимой.
— Я убью их всех. Обещаю тебе.
Встрепенувшись, колдунья отстранилась от него, удивленно спросив:
— Кого, Ярославушка?
Медведич, нахмурившись, поднялся с постели, подошел к окну.
— Того, кто лишил тебя дара. Может, Уры и чародеи, только мечу все одно, чью кровь пить. И Правителя убью! — Его голос стал звонче стали, когда мысли вернулись к похищенной Ледее. Колдовство заклятия, призванного охранять дочь Мораны, жгло его изнутри. — Ледею не уберег. Каждую ночь мне снятся кошмары. Просыпаюсь в холодном поту, за меч хватаюсь! Все умрут. Я так решил.
Всеведа покачала головой, пытаясь подобрать нужные слова:
— Того, кто дар мой отнял, более нет в Яви. Только зла я на него не держу, Ярослав. Я благодарна ему за то, что он сделал. — Девушка лишь крепче прижалась к Ярославу, словно пыталась удержать любимого от необдуманного поступка. — Они правы, слышишь, милый? Это мы ошибались. Обманул нас Стоян, колдовством он наш разум опутал.
Ярослав уперто покачал головой, не желая принимать истину.
— О чем ты? Стоян о нашем благе печется. Он к свободе нас ведет! Разжирели князья-упыри, к простому люду присосавшись!
Всеведа расплакалась, понимая, что не он один — все воинство одурманено колдовством. Люди словно ослепли, безропотно следуя за ведьмаком и разрушая все на своем пути. И ничего она не могла с этим поделать теперь, лишенная дара. Даже если бы и был он с ней, разве смогла бы она осилить ворожбу древнего демона. Девушка прижалась к Ярославу.
— Лишив меня дара, Ур подарил мне надежду. Если позволит матушка Макошь, понесу я ребеночка с сегодняшней ночи. Слышишь, милый?
Ярослав кивнул, пробормотав, словно во сне:
— Ребенок — это хорошо. Сына хочу. Я сделаю из него славного воина!
Ярослав погрузился в прошлое, вспоминая, как брат Малюта учил его бою на мечах.
— Не проваливайся при ударе! — Старший брат отвесил Ярославу затрещину, заставляя того от обиды гордо выпрямиться. — Нож на пояс нацепи. Вот так. Пару раз по причинному месту стукнет, враз отучишься кланяться. Спину ровно держи!
Насупившись, двенадцатилетний братишка вновь взмахнул палкой, целя в мнимого врага.
— Шаг короче! — Малюта подцепил брата ногой за пятку, роняя его наземь. — Поди не журавль, чтоб так ноги расставлять?! Я тебя научу настоящему бою… Не злись, Ярослав, злой воин — мертвый воин. Холодной должна быть твоя голова.
