По дороге я купил цветы и предстал перед ней вполне респектабельным кавалером. Выставил на уже сервированный стол пять бутылок «Чинзано», сказал, что никакого перерыва у нас не было, вообще, как он мог быть если тогда, в Ялте я полностью потерял от нее голову, и сейчас почувствовал ТО же самое. Я видел, что мои слова радуют ее, хотя, конечно же, она не верит ни одному из них, но ничего, таковы правила игры, и она тоже вступает в игру, говорит, что сегодня волновалась, словно перед первым в жизни свиданием. Я едва не расхохотался, но вспомнил, что и в самом деле свидания для женщин ее возраста не менее ценные, чем те, самые первые, которые уже и вспоминать невозможно. Мы выпили, стали закусывать какими-то умопомрачительными салатами, я осмотрелся по сторонам и понял, что она живет неплохо и сама по себе — везде, буквально в каждом углу натыкано всего фирменного: начиная от видеосистемы, музыкального центра, заканчивая тяжелой бархатной шторой с изображением биг-бена. Она тоже, как может, крутится в своем телевизионном муравейнике. Я пододвинулся к ней поближе, запустил руку под вечернее платье и вздрогнул: какая у нее гладкая кожа.
— Не спеши, — сказала она, — мы все еще успеем. А сейчас я хочу выпить за случай, который нас свел. Кстати, о случае…
Она отодвинулась от меня, предварительно отпив из бокала, набрала номер телефона, спросила:
— Вадим, как идет прогон?
Что-то долго выслушивала, наконец сказала:
— Хорошо. Продолжайте…
Повернулась ко мне:
— От твоих девчонок все без ума.
После таких слов я не мог не наброситься на нее.
— Ладно, ладно, так и быть, мы сделаем в нашей трапезе перерыв.
Он измучил меня вконец, Кому-то сказать страшно — запись одной песни целых три дня. На улице жара, в коридорах студии кого только ни встретишь — известных, малоизвестных и, конечно же, всякую шушеру. Идет гастрольный, чесовой сезон по стадионам, и у каждого есть шанс неплохо прокатиться. Тусовки то делятся на части, то обновляются, все куда-то мчатся, стараясь не упустить ни одного дня, все знают, что кончится лето и заработать столько, сколько сейчас, не представится возможным. Я тоже выскакивала несколько раз на гастроли, но с очень средними командами, на которые народ и на пляже не особенно-то загонишь. Мишель смеялся и говорил, что он не понимает меня, зачем мне все это надо, я ведь могу жить и так спокойно, не гоняясь за нашими советскими рублями, которые годятся разве что на замену обоев. Он не понимает, что я живу не только сегодняшним днем, мне нужно думать о своем будущем, вот возьмет он и смотается в Бельгию к своей жене и деткам (при нем-то я не говорю об остальных), а я останусь ни с чем, и даже деревянные деньги станут для меня недостижимыми, если я сама о себе не позабочусь.
