Человек Тусовки - Андрей Александрович Разин

Началось это на прошлой неделе, — в среду. Я пел на стадионе под проливным летним дождем, мертвой хваткой вцепившись в микрофон, время от времени окидывая взглядом свою тусовку. Звукорежиссер Валерий весь в напряжении, в дождь можно ждать всего, охрана мокнет у кромки поля, вид у нее вполне воинственный, а вот музыканты на сцене, совсем скисли, едва шевелятся, да и сам я изо всех сил выдавливаю из себя улыбку; это был третий концерт, когда я закончил пятую песенку о бессмысленной любви к взбалмошной девчонке (оставалось еще три) и пацанки с центральной трибуны пытались прорваться к сцене через кордоны вымокших милиционеров, на беговую дорожку выкатил желтый, примятый со всех сторон «Запорожец», чтобы сделать круг почета. Урча, охая, едва не заглушая усилители мощностью в пятьсот ватт, он начал совершать круг почета по стадиону.

Он преспокойно подкатил к самой сцене, из него вышла дамочка средних лет с раскрашенной физиономией и прошествовала мимо зрителей. За ней семенил весь из себя модный фраер, запакованный в варенки. При этом он уверенными движениями разбрасывал вокруг семечную шелуху.

Я бы мог в это мгновение надуть жилы на шее, взмахнуть руками поверх головы и заорать на него что-то вроде «удав гнутый!», но я пел, я прыгал под восхищенными взорами по гаревой дорожке, а он все больше отдалялся от меня. Раздалось несколько свистков, прокатилась волна смеха. Попробуй докажи, что смеются над ними, а не надо мной… Я пел и пожирал глазами охрану. Раскормленные, груды мышц… Я с вами сегодня тоже как следует поговорю, вы наняты не только против рэкета и оголтелой толпы, надо хоть немного шевелить мозгами, если даже они полностью отсутствуют… Я пел и чувствовал, как кровь из артерий и вен перелилась в голову, что-то (я это явственно почувствовал) зашипело во мне, как раскаленная сковородка, на которую выкатили воду, и внезапно оборвалось. Я вздрогнул и невпопад открыл несколько раз рот — неужели разрыв сердца, неужели конец всему, я умираю?.. Я закрыл глаза, а в это время начиналась предпоследняя песня, я приблизил к себе микрофон. Ничего не произошло, даже наоборот, кровь также стремительно отхлынула от лица, я чуть приободрился, а когда понял окончательно, что никуда не отправился с этого света, снова запел, и более того — помчался от сцены к трибунам, насколько позволял микрофонный шнур… Все-таки эти идиоты доведут меня когда-нибудь, это не работа, а черт знает что…