— Занимайтесь своим делом, майор. По плану действуйте, а я погляжу, как оно у вас идет…
И поглядел. И увидел!
Протягивая мне, вроде своему лучшему другу, руку, генерал очень сердечно произнес:
— А-а, штурмовик. — Подмигнул озорно: — Привет! Никто ничего не понял, а я, не зная, куда деваться, сделал над собой усилие и бодро ответил:
— Здравия желаю, товарищ гвардии генерал-лейтенант. Как только вы меня запомнили?
— Есть у меня нюх, штурмовик. И память — тоже! А летаешь ты как? Как брешешь?
— Никак нет, товарищ гвардии генерал-лейтенант. Летаю куда лучше: я брехун — любитель, а летчик — профессионал.
Почему-то это ему не понравилось. Генерал нахмурился, отвернулся от меня.
— Профессионал?! — И, обращаясь к Носову: — Где твоя машина, командир? Сейчас я слетаю с этим профессионалом на свободный воздушный бой. Поглядим, какой он на самом деле профессионал.
На высоте в две тысячи метров мы разошлись в противоположные стороны, чтобы через восемьдесят секунд встретиться в стремительной лобовой атаке.
Я твердо знал: в учебно-тренировочном воздушном бою предельно допустимое сближение на встречных курсах не должно быть меньше четырехсот метров. Но решил: первым не сверну!
Он — начальник, вот пусть и отвечает за безопасность, пусть обеспечивает…
Мы дрались минут семь.
Никогда раньше я так не старался в учебно-тренировочном бою.
«Вотты, — думал я, — сомневаешься, какой я профессионал? А почему? У тебя звание выше, орденов больше… И что с того? Себя не пожалею, тебя не пожалею, лучше столкнусь, чем уступлю! Ты — летчик, я знаю, но и я — летчик. Истребитель должен быть злым… в бою…»
Небо становилось из голубого черным, снова голубым и — розовым, потом опять чернело; спина уже переламывалась, и вся требуха поднималась из живота к горлу… Играли перегрузки.
Эта мука не кончалась и, казалось, никогда не кончится. Но так не бывает, всему приходит тот или иной конец.
Я услышал в наушниках шлемофона голос Суетина:
— Выход из боя! Выход из боя… Снижаемся в паре. Через пять минут я стоял перед генералом.
Заметил: у него лопнул кровеносный сосудик в глазу и белок сделался светло-розовым. Сознаюсь: обрадовался. Розовый белок свидетельствовал — и генералу досталось в этом бою…
— Ты всегда так дерешься?
— По вдохновению, — сказал я и притаился. Что последует?
— Ты — опасный нарушитель, Абаза. С тобой надо бороться.
— Так точно, товарищ генерал, — как война кончится, Гитлеру капут сделаем, можно будет за меня приниматься.
