— Прошлась — ну ничего! Могла и не выходить.
— Ну что ты, Клаша, а моцион?
— Ай, чтоб вас обоих с вашей физкультурой. Помешались совсем. Нет, чтобы взять сумку и по магазинам. Хоть бы польза. Вы тут бегаете, а в Пушкине, может, английские туфли выбросили!
Ну не доказывать же ей чего-то всерьез! Вячеслав Иванович сказал:
— Ты неблагодарная, Клаша: от бега гормоны стимулируются. А мужику без гормонов — никуда.
— Толку от ваших гормонов!
Альгис вдруг дернул острым плечом и выбежал, хлопнув дверью.
— Правда глаза колет, — сказала вслед Клаша.
— Я таких из мотора в чистом поле выбрасывал, — прогудел своим басом Костис.
— Ах, папаша, было б мне за тебя, а не за твоего сыночка!
В голосе Клавы прозвучала странная смесь досады и игривости.
— Ух, баба! — только и сказал Костис, выходя за сыном.
Вячеслав Иванович наблюдал сцену с интересом, точно дело происходило в театре. Ну и вдобавок снова радовался про себя, что не является действующим лицом. Предупреждал же он Альгиса! Теперь пусть не жалуется— сам виноват
А Клава, проводив глазами свекра, уставилась на Вячеслава Ивановича:
— Жалко, мы с тобой, Славуля, поздно познакомились. Уж я бы тебя не упустила, будь спок!
Вячеслав Иванович чувствовал себя в безопасности и ответил благодушно:
— У любви, как у пташки, крылья, как поется в популярной арии. Вдруг бы: два крыла — и в облаках?
— Не-ет, не упустила бы. Ты меня плохо знаешь, Славуля. Но еще не поздно узнать получше. Оказывается, не в такой уж он безопасности. И Вячеслав Иванович ушел в защиту:
— У меня ревнивая любовница.
— Не жена же.
В глухую защиту:
— Мы собираемся пожениться.
— Именно, что собираетесь. Если б хотели, уже б давно.
— Я, Клаша, такой галантный, что ношу женщин на руках. А потому выбираю маленьких.
— Да уж, на руках вас самих — что тебя, что муженька моего. Правда, что от дурной головы ногам нетпокоя.
Вячеслав Иванович решил уже, что отбил атаку, но Клава вдруг решительно шагнула к нему, на ходу сгибая руки, точно и в самом деле собралась поднять его на руки. Только этого не хватало!
Вячеслав Иванович живо вскочил и укрылся от внезапного натиска за обеденным столом.
— Нет уж, носи мужа. Он только и мечтает.
Клава остановилась, махнула рукой презрительно:
— Очень нужно. А ты трус, Славуля. Все мужики нынче трусы.
Надо было бы ответить так, чтобы запомнила! Есть же наверняка интересные факты про благоразумное отступление, но ничего не вспомнилось, и Вячеслав Иванович сказал только:
