— Отдай сапог, я первый приметил!
— Я первый брал, а ты меня толкнул! — кричит второй.
Сундук открыли, а там два полушубка и овчина. Набросились, как воронье на дохлую скотину. Здесь Разумовский успокоил всех своим приказом.
— Никому ничего здесь не брать. Сложить все обратно в сундук и в мою подводу погрузить. Всех овец забрать. Он еретик, штундист, враг народа.
Стоит наш Павел Матвеевич, как в рот воды набрал, молчит. А вид у него как у святого с иконы, только повторяет.
— Бог дал, Бог взял, да будет воля Твоя, Боже.
Ягнят несут, овечек выгоняют из овчарни, барахло на подводы грузят. Овцы спокойно идут, на то они и овцы. Только Разумовский кричит:
— Скорее, шевелись!
Последнюю овцу притащили и говорят:
— Один баран остался в загоне, страшный такой.
— Давай и барана, — а сам к овцам наклонился. Открыли ворота, чтоб барана выгонять. И тут такое случилось, чего никто не ожидал. Баран метнулся из загороди, через весь двор разгон набрал и с ходу Разумовского сзади подсадил. Он через воз перелетел и приземлился с другой стороны. Только ойкнул. Бедный в дугу согнулся, стонет. Кричит: «Бейте его, то есть Павла Матвеевича, это он специально порчу на барана нагнал, чтоб он меня убил. Видите, стоит, руки поднял». Что тут творилось, трудно передать. Разумовского посадили в телегу и увезли.
Не выдержал я и рассмеялся.
— Так ему и надо, дядя Тима, поделом. Баран и тот сообразил, кто виновник всех бед.
Я безбожник был и в комсомоле состоял, а так хотелось, чтоб тот баран комсомольцам всем штаны порвал.
— И что же дальше было, дядя Тима?
— Да что дальше… Никак они не могли того барана взять, да и овечки вокруг него собрались. Матвеич в сторонку отошел, овечек к себе зовет. Они послушные были, склонили головы, идут к нему, баран тоже с ними.
Потом Матвеич веревку вынес. Сам барана за рога привязал к подводе. Овечек тоже привязали и увезли.
Так в первый день пострадал лишь служитель Божий, Павел Матвеевич. Не понимаю я его, Гриша, крепкий такой мужик был, сила в руках имелась, а он не то что сопротивляться, сам грабителям помогал. На следующий день уезжать он решил. Вся деревня собралась у его двора. Еще бы, баран деревню спас от кровопролития, ведь все собрались стоять не на жизнь, а на смерть.
Матвеич вышел на крыльцо, сам снял шапку и нам всем предложил шапки снять.
— Давайте все прославим Бога, что так все кончилось, ведь могло быть и хуже. Все сняли шапки, кто Бога славил, кто стоял, но все понимали, что что-то важное происходит. В конце Матвеич помолился. Потом прощальные слова сказал:
