Наконец большой корабль Севса был готов. Машину вывели из ангара и поставили в конце рулежной полосы.
Как все машины Севса, и эта громадина казалась куда меньше, чем была на самом деле, особенно если смотреть на нее издалека. Истинные размеры самолета удавалось оценить, когда человек подходил к нему вплотную и вдруг обнаруживал: стандартный трап не достает до двери на добрых два метра. Обычный транспортный корабль, стоящий рядом, смотрится, как мальчишка перед взрослым дюжим дядькой.
Когда Хабаров приехал на стоянку, Болдин уже был на месте. Василий Акимович стоял около стойки шасси и, как загипнотизированный, не отрываясь, смотрел в одну точку — чуть повыше тележки и чуть пониже края стакана.
— Чего задумался, Акимыч? Два раза по одному месту не рвется, — сказал Хабаров и положил руку на плечо инженера. Болдин вздрогнул и резко обернулся.
— Вот, черт, напугал!
Хабаров поглядел на стакан. Усмехнулся. Стакан как стакан. Конечно, внешним осмотром ничего установить было невозможно, да и Хабаров знал, что обе новые ноги были исследованы прочнистами, обнюханы технологами, проверены под рентгеном. Он знал, что в старой сломавшейся стойке обнаружили раковину, и это была случайность, одна из ста тысяч возможных, может быть, даже одна из миллиона.
Хабаров посмотрел на стойку шасси и защелкал бельевой зажимкой, почему-то оказавшейся у него в пальцах.
Болдин покосился на зажимку и сказал:
— Как маленький. То мячики тискал, теперь эту хреновину придумал. Не надоело тебе руки накачивать?
— Не надоело.
— И какая в ней нагрузка — ноль целых ноль десятых…
— А вот разожми сто раз подряд, — сказал Хабаров, — бутылку коньяка поставлю. Без звука. Сегодня же.
— Сто? Да хочешь, я ее три часа подряд туда-сюда гонять буду? Понял?
— Сто раз — бутылка коньяку. Идет? — И Хабаров сунул зажимку инженеру.
Василий Акимович небрежно взял зажимку, прихватил ее между большим и указательным пальцами своей тяжелой ручищи и… с трудом разжал. При этом у него сделалось такое растерянное выражение лица, какое бывает только у маленьких детей.
Хабаров был доволен. Заулыбался и подначил:
— Не тянешь? И не потянешь, Акимыч, тут пружинка по спецзаказу поставлена. Вот так-то! Коньяк за тобой.
— Бугай, — сказал инженер и отдал зажимку летчику. Подошли штурман и радист. Орлов выглядел усталым и сосредоточенным. Радист, напротив, размахивал здоровенным портфелем и беспечно насвистывал.
Хабаров взял штурмана под руку и отвел в сторону.
