Что примечательно, сбрасывал он по одной пятидесятикилограммовой бомбе (они у немцев были самыми ходовыми): сбросит, сделает круг, бросает следующую… Буквально издевался над нами фриц, видел, что все сойдет ему с рук безнаказанно. Если бы его зенитки встретили, то он сбросил бы все и ушел немедленно. Атак — герой! Наверное, минут десять-двенадцать вертелся, при этом только и смог, что незначительно повредить осколками три самолета, а из людей совсем никто у нас не пострадал. Мой штурман даже сокрушался потом, как он мог бы все повзорвать, если б оказался на месте фашиста. Я его хлопал по плечу, смеясь: «Аркаша, хорошо, что нам попался немец-недоучка! Неужели ты хочешь, чтобы он так точно отбомбился, как умеешь ты. А вдруг именно по нашему самолету попал бы?»
Однако, как я говорил, в Мостах мы не задержались и перелетели в Лиду. Это был небольшой белорусский город, точнее даже полубелорусский, полупольский. Там находился хороший железнодорожный узел. Аэродром же наш там был грунтовым, но приличным, я с него взлетал и брал даже 1750 килограммов бомб. Правда, при этом уже ощущалась тяжесть, машина по грунту бежала плохо, но на ближние цели такой вес можно было брать спокойно, а на дальние 1500 килограмм не вызывали никаких проблем. Летали мы из Лиды бомбить Пруссию и немецкие сооружения в Польше и Венгрии.
Однако как-то получилось так, что вылетов долго не делали, потому что не было погоды. А мы же все успели соскучиться по мирной жизни. В местных клубах стали регулярно проводить танцы. Помню, как-то раз мы туда отправились. Все были в приподнятом настроении, куда-то за самогоном съездили, по рюмке выпили, да и ощущение того, что война скоро кончится, не хуже алкоголя опьяняло. Танцевали мы, веселились, вдруг услышали звуки потасовки на улице, а меня вдруг словно по ушам ударил крик:
— Леха Касаткин, где ты?
Я тут же выскочил из клуба:
— Вот он я, а что случилось?
— Беги скорей, за клубом твои стрелки батальоновских расстреливают.
— Как расстреливают?
— Беги!
Я слегка опешил, а мой штурман Аркашка первым среагировал и рванул за клуб. Я следом за ним понесся. И что мы увидели! Картина, прямо хоть Айвазовского, хоть Репина вызывай, чтоб нарисовали! У стенки клуба стояли и ревели, как дети, два солдата. Около них в двух шагах с револьвером в руке прохаживался мой стрелок-радист Иван. Револьвер у него единственного был в полку. Когда мы впервые получали оружие на складе, Ваня, посмотрев, какие нам выдают «TT», ляпнул сдуру: «А у вас настоящего револьвера нет?» Оружейник посмотрел на него и буркнул: «Тебе что, очень надо?» — «Ага, револьвер хочу!» И что бы вы думали, через некоторое время мой стрелок получил то, что просил, со словами: «Вот, держи, но учти, что единственный на весь полк. Патроны потом сам будешь искать». Ваня ничуть не смутился: «А я расходовать, что ли, буду? Дай мне две коробки — на всю войну хватит!»
