А ведь он мог начать все иначе. Так много упущено и ничего не вернешь. Неузнано еще так много, а как много не попробовано. Глупый, совершенно глупый конец, а он еще ни разу не плавал с аквалангом, никогда не писал стихов, не прыгал с парашютом… Вот за это последнее особенно обидно. Наверное, это удивительно ощущение, когда земля где-то внизу, а ты решаешься: пырнуть, не прыгнуть; а тебе одновременно и страшно, и весело. Страшно, потому что не доверяешь парашюту, а весело, оттого, что можно и не прыгать. И никто не осудит, все поймут. Решено! Вылезать отсюда и ехать в Ростов. Сегодня же надо прыгнуть.
Барс поднялся и легко допрыгнул до края могилы. Руки подтянули тело, а ноги ловко взобрались по отвесной стене. Прежде чем уйти, он повернулся и взглянул на дно. Там валялся труп с дырой в голове. Барс хмыкнул и пошел к дому Скорпиона.
* * *
Джип въехал в ворота, а сильно воняющий потом парень вылез из него. Подволакивая ноги, он пошел к лестнице, попутно погладив собаку — за последние три недели они успели подружиться. Едва сумев взойти по ступеням, обессиленное тело поплелось к холодильнику, дрожащая рука отворила белую дверцу и схватила бутылку пива. Чуть не выбив зубы, Барс присосался к влаге, чувствуя, как усталость ударяет по ногам с удвоенной силой. В голове немного прояснилось, он плюхнулся в кресло Скорпиона. Достав сигарету, выпустил облако самого вкусного первого дыма и послушал, как по ступеням спускается хозяин дома. Когда в дверном проеме показался седовласый убийца с ехидной рожей, Барсу захотелось швырнуть бутылку в него.
— И кем ты был сегодня? — осведомился Скорпион.
— Грузчиком, — ответил Барс, вливая в себя остатки пива.
— Ты раньше никогда не был грузчиком? Ты же спортсмен.
— Не знаю, кем я там был раньше, но подозреваю, что спортсмен и грузчик, вещи разные, потому что я устал как собака, — проворчал Барс, стряхивая пепел в пивное горлышко — пепельница стояла на обеденном столе, до нее пришлось бы идти.
— Уж не вздумалось ли тебе попробовать все, чего ты не делал раньше, — сказал Скорпион, подходя к холодильнику. Он тоже достал пиво и сделал деликатный глоток.
— Не знаю, — поморщился Барс. — В любом случае, этого себя я убью с удовольствием. Правда, в могиле уже не осталось места…
— Так убей себя сейчас, — сказал Скорпион таким невинным тоном, будто не был самым распоследним сукиным сыном на планете.
Барс тут же шарахнул бутылкой об стол, держась за горлышко, а полученной розочкой перерезал себе горло. Хотя, естественно, никто кроме него самого этого не увидел. Внезапно он понял, что пуст. У него получилось все очень уж инстинктивно, до этого он всегда намечал, каким стать после самоубийства, а сейчас сделал все чисто рефлекторно и понял, что остался ни с чем. Полностью пустой, как бутылка в руках, но даже она полнее, ведь в ней есть воздух и пепел. Оставаться в таком состоянии долго Барс не мог. Это просто выше его сил, быть пустой незаполненной дискетой, абсолютным девственником мира. Он ощутил, что пропадает, растворяется в пространстве бытия или небытия, сливается с пустотой, становится ее частью. И мозг, все еще работавший, несмотря ни на что, подсунул несколько образов. Далеко не самые связные, они заполнили Барса, и он вышел из ступора.
