— Может и так, но выбора у тебя нет. Или ты будешь с нами сотрудничать, и тогда мы закроем глаза на твои махинации, или пойдешь по делу об организованной преступной группе как пособник и соучастник преступлений. А это уже не аферы с квартирами — можешь и «червонец» схлопотать.
— Я не хочу в тюрьму… У меня семья, дети… — едва слышно, выдавил из себя насмерть перепуганный Давиденко. Его душил страх и колотила нервная дрожь.
— Вот и хорошо! В тюрьму ты всегда успеешь, — вполне миролюбиво, но не без садистского юмора заметил Мельников. Ни сочувствия, ни сострадания в его голосе не было. — Подпиши вот эту бумагу, и на сегодня, пожалуй, хватит.
Тот не глядя подмахнул казенный бланк и залпом выпил еще один фужер коньяка. Было слышно, как его зубы выбивают о край хрустального бокала неровную, лихорадочную дробь…
Как в ту ночь он попал домой, Яша помнил смутно. Помнил только, что вез его в его же машине какой — то мужик. Он же и доставил его на себе до двери квартиры. От пережитых волнений, нервных потрясений и выпитого коньяка новый внештатный сотрудник ФСБ «отключался» и засыпал в любом положении, даже стоя.
До обеда Давиденко — младший провалялся в постели. Потом проклиная всё и вся, кое — как оделся и отправился тратить свои и чужие деньги на благоустройство ненавистной квартиры Донцова. Бандитам наплевать, что вчера вечером его едва до инфаркта не довели. Не заплатишь вовремя — могут на счетчик поставить или еще какую — нибудь гадость придумать…
После встречи с подполковником Мельниковым у Давиденко начисто пропал аппетит, а во сне его стали донимать кошмары. И почти всегда ему снился один и тот же сон: в зековской одежде он лежит у самой стены под какими — то вонючими нарами, а уголовники — рецидивисты пытаются выгнать его из последнего убежища. Примерно так, как злой хозяин палкой выгоняет из — под дивана несчастную собаку, а та только скулит и еще плотнее втискивается в самый дальний угол. А главарь рецидивистов почему — то был похож на Мельникова и тоже имел шрам на лице…
Жена сильно переживала по поводу его неожиданно расстроившегося здоровья, но на третий день он оклемался и вышел на работу.
Внешне Давиденко тоже несколько изменился: стал подозрительным и неразговорчивым, часто задумывался и надолго уходил в себя. Каждое утро он теперь мысленно начинал с отборных проклятий не только в адрес бандитского «Легиона», но и своего нового, не в пример более опасного врага — подполковника Мельникова. Не забывал он и Лёву Березина, но теперь в его «табели о рангах» он занимал всего лишь третье место.
