открывающей простому труженику глаза на его положение, подымающей его на неслыханный бунт против эксплуатации и бесправия.
В «Бронепоезде 14-69» изображена стихия партизанщины, но в ее гуле слышны иные, более революционные ноты — этот гул сливается с блоковским «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем». Партизан Знобов восклицает: «Империализм с буржуями — к чертям!» Васька Окорок веселится, думая о том, как «японского микаду вешать будут». И даже сдержанному большевику Пеклеванову кажется, что и в Америке будет как у нас «со дня на день».
Недаром же позднее, в 1927 году, когда Художественных! театр предложил Вс. Иванову инсценировать какой-нибудь из эпизодов его повести, писатель избрал именно эпизод «упропагандировали» — знаменитую беседу партизан с пленным американцем, в которой все сердца открываются единому слову «Ленин» и людей охватывает веселое неистовство, как будто это слово, уже только будучи произнесенным, способно покончить и с враждой народов, и с несправедливостью на земле, и с Колчаком — со всем тем, что оторвало людей от пашни и бросило их в глухую тайгу на смертельно тяжелый путь борьбы.
Столь же художественно значителен в повести «Бронепоезд 14-69», эпизод подвига Син Бин-у. Образ китайского добровольца, члена партизанской семьи, с его трогательным своеобразием и непосредственной мудростью является достижением Вс. Иванова. Кульминацией повести становится эпизод, в котором рассказано, как Син Бин-у, жертвуя своей жизнью, ложится на рельсы, чтобы остановить бронепоезд, рвущийся к городу на помощь белым. Потрясает особенная глубокая простота и невыспренность, с которой герой-партизан идет на смерть, желая показать «уважение китайски народа русски народа».
Превосходно, с помощью целого ряда образно-художественных средств изображая стихию партизанщины — здесь и параллелизмы с жизнью природных стихий, и поэтизация «земной тяги» партизан, и массовые сцены с хаотическими выкриками и нерасчлененным «междометийным» гулом толпы, — Вс. Иванов в «Бронепоезде» рельефно выделяет несколько колоритных и типических фигур, в художественном сопоставлении которых раскрывается основной конфликт повести: народ — враги народа.
Никита Егорович Вершинин — партизанский вожак из повести «Бронепоезд 14-69» — наделен чертами, роднящими и возвышающими его над массой. «Рыбак больших поколений», зажиточный и удачливый хозяин, он тоже полон особой, близкой земле мужицкой силы, — даже во внешности его автор отмечает величавость и кряжистость, заставляющую партизанского казначея Ваську Окорока восхищенно воскликнуть в разгаре боя: «А ты, Никита Егорыч, Еруслан!» Сам тяжело потерпевший от японцев (интервенты сожгли его дом вместе с детьми), Вершинин в те дни, когда волость собралась «в сопки», становится партизанским вожаком, выразителем стихийной воли народного восстания. «Вершинин как мыслит? — говорят о нем.— Вершинин — туча, куда ветер — там и он с дождем. Куда мужики — значит, и Вершинин».
