Любите людей: Статьи. Дневники. Письма. | страница 52



Таких эпизодов в дальнейших частях повести очень много, и всеми ими можно было бы равно восторгаться. Но кроме них во всем тексте повести рассыпаны столь же убедительные, правдивейшие психологические детали, замечания, образы, заставляющие вздрагивать. То это разглядывание Иваном Ильичом самого себя в зеркале, после чего он становится «чернее ночи»; то это «особенный вкус» французского чернослива с «обилием слюны, когда дело доходит до косточки», — в воспоминаниях детства; то это неожиданные для такой персоны, как Иван Ильич, воспоминания о «хороших минутах любви к женщине», а потом «женитьба… так нечаянно и разочарование, и запах изо рта жены, и чувственность, притворство!»; то это воспоминание о службе, которая теперь именуется «мертвой», и правдивейшее вплетение служебных фразеологизмов в расшатанное мышление Ивана Ильича: «Жить? Как жить? Жить, как ты живешь в суде, когда судебный пристав провозглашает: «Суд идет!..» Суд идет, идет суд, повторил он себе. Вот он суд!»; то, наконец, такой кошмарный образ, как «черный мешок», в который просовывала Ивана Ильича «невидимая, непреодолимая сила», — образ, превосходящий по страшной реальности знаменитые «двери» в потустороннем сознании уже агонизирующего князя Андрея. Таких поражающе правдивых, интуитивных образов и наблюдений у Толстого множество, и о каждом из них можно писать много. Но нам хотелось бы в добавление ко всему сказанному привести лишь один эпизод, говорящий о том, как исключительный реалист Толстой «следит» за каждой психологической мелочью, воссоздавая действительное возникновение ощущении и чувств, прямо ловя их во время возникновения. Начало повести. Петр Иванович входит в комнату, где лежит мертвый Иван Ильич, оглядывается. В это время буфетный мужик Герасим, «пройдя перед Петром Ивановичем легкими шагами, что-то посыпал по полу. Увидав это, Петр Иванович тотчас же почувствовал легкий запах разлагающегося трупа». Опять совершенно исключительное замечание художника-психолога: человек часто чувствует нечто по самым вторичным признакам и ассоциациям смежности.
Как-то Л. Н. Толстой заметил в беседе с пианистом Игумновым: «В искусстве важно, чтобы не сказать ничего лишнего, а только давать ряд сжатых впечатлений и тогда сильные места… дают глубокое впечатление». Именно как ряд сжатых впечатлений построена гениальная повесть Толстого. Искуснейшая композиция ее так же целиком подчинена основной идейной задаче, как и детали стиля. Поэтому так странно на первый взгляд построена вещь.