В первой части романа мы с увлечением следим за жизненными скитаниями героя, ищущего в окружающей его жизни чего-то интересного, соответствующего его напряженному романтизму, постоянно отталкивающегося от скуки и безобразия реальной жизни. В этой части романа психологически правдиво и поэтично рассказано о том, как мечтательность и романтический полет воображения наталкивались в жизни на глухую стену обыденного. Детские дневники героя, в которых он записывал «совсем не то, что случилось» с ним, а что-то «легкое и розовое», навеянное чтением романтических книг о неведомых островах, расположенных в южном море; влюбленность в таинственную девушку «под черной шляпой» и письма к ней, наполненные вычитанной экзотикой; привязанность к мечте об Индии, стране, полной удивительных вещей и открывающей перед человеком все тайны жизни; и, наконец, цирк, обыкновенный бродячий цирк, забредший в захудалый городишко и явившийся для героя каким-то символом всего самого необыкновенного, необычного, красочного, полностью завоевавший сердце героя, — это душевные приметы романтика, не находящего в обыкновенной, приниженной и цинично-материальной жизни пищи своему душевному томлению. «Деньги? Скот? Дом? Зачем мне все это? — рассуждает герой. — Торговать? Вот печатник Быков передоверил свою жену Варвару дедовскому приказчику Осипу Жде, а тот купил ему дом… И стал ли Быков счастливее?»
О многих потерях и разочарованиях рассказывает история похождений «факира» — юноши, ищущего в жизни красоты, смысла, силы и справедливости, утверждающего свое право на мечту и необыкновенный душевный мир в тяжелых схватках с жизнью, затягивающей его своим болотом. Отсюда в романе такая напряженная, порой искусственная экзотика — стремление героя к Индии, цирк, стихи с отзвуками из Эдгара По, — то есть все то, что никоим образом не связано с прозаической жизнью, которая окружает героя. Однако это одновременно и трагедия невоплотимой мечты, мечты-муки: до Индии герой в его странствиях был бессилен дойти и обретался все время где-то возле Екатеринбурга, цирк тоже не сразу открылся для героя: первое его выступление на арене в качестве борца окончилось позором. Герой мечтал, что высоко, «чуть ли не у Млечного Пути», он протянет проволоку и «понесется» по ней «одетый в огненное трико»; а в действительности все было иначе. «Борец положил меня в несколько секунд, щелкнул по заду и уныло сказал: «Туда же лезешь, сопляк». Мы видим, как порою отчаяние охватывает героя, когда он ощущает всю несовместимость своей мечты с пошлой действительностью, и тогда из уст его вырываются горестные обличительные монологи по адресу мира темной жестокости, обывательщины и сытости, в который превращен этот прекрасный земной мир: «Ну зачем нужен мне был этот детский лепет об индийском принце, об Индийском океане, о далеких островах? Вымаливать у мещан веру в дикую и нелепую выдумку — разве в этом заключается воля?.. Вот они валятся по сходням и понесут важно свои тела, браслетки, часы, брелоки, парчи, бархатные платья, надетые, несмотря на жару. Все они в черном. Почему? Над ними такое ясное, великолепное небо, такое солнце, которому позавидует Индия!»
