Заметки о японской литературе и театре | страница 9
наки хито омою |
(VII — 1406)
В некоторых плачах те же и сходные образы упоминаются в связи с Хацусэ, известным местом погребения.
В стране Хацусэ, | Коморику-но |
Скрытой среди гор, | Хацусэ-но яма-ни |
Легкой дымкой поднимается туман. | касуми тацу |
Облако, что уплывает вдаль, | Танабику кумо-ва |
То не милая ль жена моя? | имо-ни камо араму |
(VII — 1407)
В отдельных песнях получил отражение и обычай рассеивать прах после погребального сожжения:
Любимая, ты ль эти жемчуга? | Имо-ва тама ка мо |
На чистых склонах гор, | Асихики-но |
Повсюду распростертых, | киёки ямабэ-ни |
Я рассыпал их сам, — и падали они. | макэба тиринуру |
(VII — 1415)
Надо сказать, что в старинных народных песнях, а затем и в литературной поэзии туман символизирует раннюю весну. Легкая дымка тумана служит приметой наступления этой поры. Кроме того, данный образ часто использовался и в песнях странствования, и в песнях разлуки: считалось, что оставшаяся дома возлюбленная тоскует и от ее вздохов образуется туман, встающий на пути того, о ком тоскуют. Здесь же, в плачах, названный образ, как и уплывающее облако, стал ассоциироваться с погребальным обрядом сожжения:
Любимая моя, что здесь молвою | Варэ юэ-ни |
Из-за меня была осуждена, | иварэси имо-ва |
Туманом утренним | такаяма-но |
Средь пиков гор высоких | минэ-ни асагири |
Исчезла ныне навсегда… | сугини кэму камо |
(XI — 2455)
Изменение содержания традиционного поэтического образа под влиянием буддийских представлений, что легко подтверждается многими примерами из антологии, позволило выделить третью категорию песен, включающих образы, подсказанные буддизмом. Это помимо тумана и облака образ ослепительно белых цветов, которыми украшают алтарь и с которыми сравнивают пенистые волны водопада, чистые струи воды и т. п.
Словно белые цветы, | Сираю у хана-ни |
Что приносит мне алтарь, | отитагицу |
Водопадов мчащиеся воды… | таки |
(VI — 909)
Не белые ль цветы, | Хацусэ мэ-но |
Что девы в Хацусэ | цукуру юухана |
Изготовляют для священных алтарей, | ми-Ёсину-но |
Как будто бы цветут на пенистой волне | таки-но минава-ни |
У водопада в Ёсину? | сикиникэрадзу я |
(VI — 912)
Как белые цветы священных алтарей, | Сираюу хана-ни |
Кристальной чистоты | отитагицу сэ-о |
Бегут, сверкая, струи… | саякэми то |
(VII — 1107)
Кроме того, подвергся изменениям ряд прежних образов, например "временной сторожки". В позднейшей японской классической поэзии он становится символом быстротечности жизни, временного пребывания человека на земле. В кн. XVI в "Манъёсю" впервые дается подобное толкование. Обычно в песнях памятника этот образ употребляется в своем первоначальном значении: "временная сторожка" (