— Из твоих слов ничего не является правдой, — проговорил Гербольд, бледный от испуга и злости. — А за ложь следует держать ответ…
— Господа, не надо… — промямлил Этер, но его не услышали.
— Проучите его! — прошипел Гербольд, скрипя зубами и дрожа всем телом.
А тела, надо сказать, было много. У преуспевающего купца всегда много тела. И тело это тряслось от злобы и страха.
Двое подступили к альвину, слева и справа, а старший охранник сказал, смешно шевеля своими моржовыми рыжими усами:
— Неохота тебя выбрасывать. Сам выйдешь?
И кивнул на дверь.
Странник молча покачал головой.
— Зря… — вздохнул усатый. — Ну, не обиж…
Он не договорил.
Его люди протянули руки к гостю. И вдруг заскулили, оседая на пол. Тёмный пришелец держал обоих за кисти правых рук. Кости трещали под тонкими белыми пальцами. Он просто смял суставы. Словно то были гнилые орехи.
— Боюсь, — проговорил он в совершенной тишине, — что они останутся калеками. Навсегда.
Мне захотелось забиться куда-нибудь от того голоса. Поглубже. Но людей Гербольда это не остановило.
Старший хрипло зарычал и бросился на странника, размахивая тесаком, увлекая остальных. Те мигом окружили гостя. Загудели жуткого вида шипованные дубинки, круша стойку и табуреты. Завопил Этер. Полетели щепки. А потом щедро брызнула кровь, и люди стали кричать, страшно кричать. И умирать.
Они неистово колотили друг друга. Крепко ввинченные шипы моргенштернов разрывали мясо на уродливые куски. Тяжелые шары кистеней дробили кости и черепа. Острые кромки шестопёров кромсали плоть, ловко полосовали кожу сквозь одежду. Люди слепо и беспощадно месили друг друга, и не могли остановиться. Они кричали от ужаса и умирали. А тёмный гость плясал меж них, минуя свистящую смерть, ритмично хлопал в ладони, отбивал ритм каблуками, и вился его фиолетовый плащ, укрывая ужас, словно сама ночь. Вдруг он остановился, застыл, сведя над головой руки в последнем хлопке. Горе-воители сползали в чёрно-багровую лужу на полу. На ногах стояли только усатый старшина и молодой паренёк с арбалетом. Страшный незнакомец рывком развёл руки, и юнец опустил оружие.
Какое-то время царила тишина. Тень скрывала лик пришельца. На лицах горожан и алмов был ужас. Только Эльри смотрел на свартальфа спокойно, пристально, и лишь его пальцы, теребившие косицы бороды, выдавали беспокойство.
А потом трактир взорвался.
Одни выбегали с диким визгом. Другие накинулись на незваного гостя, объятые ужасом. В ход пошли ножи, бутыли, палки, стулья… Третьи молча полезли под столы. Я был среди них. Надо было бы уйти, и в то же время — я не мог, я должен был увидеть, чем всё кончится…
