Музыка умерла. В очах толпы не были ни капли хмеля. Была липкая, слизкая муть… Страх. Страх неведомого. Страх узнавания…
Гость медленно осушил стакан. Потом как-то нехорошо прищурился и упёрся взором в торговца.
— В каждом из вас, — говорил скиталец, — на дне ваших зрачков, в глубочайших пещерах ваших душ… Там, где исчезает боль и тускнеет радость, меркнет свет и тает мрак… Там таится крохотное серое ничтожество, маленький цверг, дитя Вечной Пустоши. И страшен тот час, когда эта мерзь разбухает, и прах памяти сердец осыпается в пасть забвения, в этот пустой желудок, в эту мировую бездну…
— Ты что, припадочный? — перебил Гербольд. — Или быть может — местный шут?
Зря он это сказал… Он что — не видит?..
— Я так понял, — продолжал купец, — что тебя герр Этер нанял нас смешить. И вот что я тебе скажу. Плохой из тебя шут. Ты мне надоел. Сколько тебе дать серебра, чтобы ты закрыл рот и вышел оттуда, где отдыхают добрые люди?
Пришелец беззвучно рассмеялся.
— Не греши на трактирщика. Он меня не знает. Я тут почти случайно. А что до серебра — у тебя столько нет, чтобы я удивился.
И добавил, равнодушно глядя в окно:
— В жизни не видел такой огромной пиявки…
— Что?! — вскочил главный охранник купца. — Кого ты назвал пиявкой?!
— Тише, не дело затевать ссору! — подал голос Этер. — Наш гость из дальних стран сейчас попросит прощения у герра Гербольда и выйдет… не так ли, добрый странник?..
— И не подумаю, добрый трактирщик, — невозмутимо отвечал свартальф. — Я не попрошайка, я имею, чем заплатить тебе за гостеприимство. А перед пияв… господином Гербольдом я не виновен. Не я, видит небо, посылал его на север за "быстрым" лесом. Не я присоветовал ему выставить товар на торги в Боргосе, а потом уничтожить половину, чтобы вторая половина выросла в цене в четыре раза. И не я нашептал ему продать остаток — это немало! — на верфи короля Аэдварда Алмарского. Не секрет, что ему ныне весьма надобен лес: ибо есть у него желание, чтобы люди острова Боргос признали его своим сюзереном. Для того он вооружает ныне стрелков долины Маг Арта. Для того ему нужны корабли и древесина. Герр Гербольд так уже делал. Только ездил он тогда, я слыхал, не на север, а на запад, и брал лес у болотных грэтхенов.
Шум поднялся в трактире. Грэтхены! Хитрые, коварные и почти столь же искусные, как мы, они всегда были нашими врагами. Та вражда — древняя, глубокая и взаимная. С грэтхенами не будет мира. Никогда. Не скажут хорошо о том, кто ведёт с ними дела!
