Я пошел, почти побежал обратно к дому. Я зашел с тыльной стороны, куда выходили ее окна, и поднял голову. Сначала мне показалось, что я ошибся, – ее окна были темны. Вернее, темным было кухонное окно, а в комнате мерцал, вздрагивал голубой телевизионный свет. Но это были ее окна. Они должны были быть ярко освещены, они должны были гореть огнем схватки! Странно выяснять отношения перед экраном телевизора... Может, она одна? Может, он снова не пришел? Я хотел было подняться, но какая-то сила удержала меня, толкнула в грудь, и я пошел прочь, спотыкаясь и не понимая, куда я так спешу. Передо мной оказалась телефонная будка. Я заложил две монетки и набрал номер.
Улитка сразу сняла трубку, будто ждала звонка:
– Да? – голос у нее был твердый.
– Это я, – сказал я. – Он у тебя?
– Да, – сказала она.
– Я сейчас приду, – сказал я.
– Нет, не надо, – сказала она. – Мы же договорились.
– Я так не могу, – сказал я.
– Если ты придешь, будет только хуже.
– Хуже уже некуда.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что он с тобой, а я нет.
– Я же тебе все объяснила!
– Я все равно не понимаю. Я сейчас поднимусь, и мы быстренько разберемся.
– Я тебя прошу, ты слышишь, я тебя очень прошу не делать этого!
– Почему я должен тебя слушать? – спросил я ее, а скорее – самого себя.
– Все будет хорошо, – сказала она.
«Все будет хорошо», – думал я, трясясь в порожнем вагоне глубоко под землей, или глубоко в земле, под леденеющим где-то далеко наверху ноябрьским городом.
Утром в телефонной трубке раздался ее радостный голос:
– Похвали меня. Все-таки я молодец! Я вчера одержала такую победу! Не представляешь, как это было трудно! Да... я сама себя поздравляю. В конце концов я сказала ему: «Хорошо, я буду твоей женой. А он, то есть ты, будет моим любовником». Он корчился, корчился, но я его уломала. Он согласился. Слышишь?
Ужас хлынул мне в душу. Со мной говорила сомнамбула.
– Ты понимаешь, что ты говоришь? – сказал я. – Ты отдаешь отчет своим словам?
– Конечно, – сказала она уверенно и бодро, как говорила всегда, когда была глубоко убеждена. – Ты ведь меня знаешь... Для меня жизнь – в общем, игра. Компромисс. О, я еще раз убедилась: компромисс – великое дело.
– Ты же со мной! – крикнул я. – Разве я не предлагал тебе руку?! Давай поженимся – одно твое слово, и мы поженимся!
– Зачем? Я не хочу впутывать тебя в свои дела. Ты светлый, я не хочу пользоваться тобой. Я тебя берегу. Я хорошо подумала: пусть он меня содержит, у него много денег. А любить я буду тебя.
