Возгорится пламя | страница 49
— Это от дыма!.. А они-то как же всю жизнь?.. И зимой в таких юртах, да с маленькими детьми. Можно насмерть застудить. У них же ни одеть, ни обуть. — Она покачала головой. — Жестокое существование! Батрацкая доля!
Перед стойбищем уже горел костер. Качинец с серьгой в правом ухе и еще три человека взметнулись в седла и с арканами в руках поехали к табуну стригунков.
Владимир и Надежда пошли в степь.
— А ты заметил, Володя, женщина у них совсем бесправная? Даже не смеет подать чашку гостю, только через мужа.
— Н-да! Ужасная патриархальщина! И на юге, в этой «сибирской Италии», и на севере, и в наших калмыцких степях. На огромных пространствах этакая полудикость, если не сказать больше. И сколько потребуется сил… Оттого, надо полагать, и зародилось у поэта неверие.
— «У чукчей нет Анакреона, к зырянам Тютчев не придет»?
— Не знаю, придет ли сам Фет. Зато придут другие. Не сразу после разрушения царской тюрьмы народов, но придут.
— «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой. И назовет меня всяк сущий в ней язык».
— Ты права — сначала придет Пушкин.
— Потом — Лермонтов.
— Да, и твой Лермонтов. Только как бы не опередил Некрасов с его сильными гражданскими мотивами и демократизмом. Придут русские поэты и помогут появлению своих Анакреонов. Ведь у каждой народности, даже, на первый взгляд, самой отсталой, не имеющей представления о книге, свой эпос.
— Не только эпос, но, вероятно, и лирика.
— Конечно. Нужна и лирика. Нужен Чехов. Помимо Репина да сибиряка Сурикова, нужен Левитан. Нужна правда жизни, как в романах Льва Толстого с его рембрандтовскими красками. — Оглянулся на юрты степных кочевников. — Страна у нас, Надюша, многоязыкая, и нам еще предстоит определить национальную политику, которой будем придерживаться после свержения абсолютизма. А что касается лирики, она была и есть у всех народов. И в борьбе нам послужат не одни маршевые песни. Не один барабан — все богатство музыкальных инструментов примет в наследство новое общество.
Увлеченные разговором о будущем, они углубились в степь.
Вдруг Надежда встрепенулась от неожиданности:
— Володя! Смотри — озеро! Как мы не заметили раньше?
— Это, Надюша, не озеро. Я уже обманывался так прошлой весной. Марево!
— А вон — еще. Разливается все дальше и дальше. Гляди — настоящая вода! И я вижу камыши на берегах!
— Есть в той стороне камыши. Но до них, как говорят охотники, больше тридцати верст!
— Значит, подлинный мираж?!
Отраженная голубым зеркалом небес, вода заливала одну низинку за другой, и на ней струились серебристые блики. Время от времени озера, как бы поочередно, тускнели, будто вода уходила в песок. Потом снова начинали играть и перемигиваться с небом. А из-за горизонта выходили белые стада кучевых облаков, кочевавших от настоящих озер к заманчиво-призрачным.