с дневниковыми записями. 15 марта того же года в Днев-
нике появляется запись: «Надо себе составить Круг чте-
ния: Епиктет, Марк Аврелий, Лаоцы, Будда, Паскаль, Еван-
гелие. — Это и для всех бы нужно». В это время Толстой, по свидетельству его секретаря Н. Н. Гусева, много читал
китайских философов.
В письме к Г. А. Русанову 28 февраля 1888 г. Толстой
вновь возвращается к той же мысли: «Вопрос в том, что
читать доброе по-русски? заставляет меня страдать укорами
совести. Давно уже я понял, что нужен этот круг чтения, давно уже я читал многое, могущее и долженствующее вой-
ти в этот круг, и давно я имею возможность и перевести и
8
издать, — и я ничего этого не сделал. Назвать я могу: Кон-
фуция, JIao-дзы, Паскаля, Паркера, М. Арнольда и мн. др., но ничего этого нет по-русски».
Хотя замысел большого философского произведения от-
носится к середине 1880-х гг., искания нравственной прав-
ды и смысла жизни отразились еще в ранних дневниках, которые Толстой вел с 1847 г., и проходят через всю его
жизнь. Ошибочным представляется довольно широко рас-
пространенное мнение, будто нравственно-религиозные тен-
денции характерны лишь для позднего периода творчества
писателя. Еще более неправомерно существовавшее в про-
шлые десятилетия противопоставление художника Толстого
великому мыслителю Толстому.
Не было двух Толстых, как не было двух Гоголей — ав-
тора «Ревизора», «Мертвых душ», с одной стороны, и «Выб-
ранных мест из переписки с друзьями» — с другой. Подлин-
ный писатель, особенно классик, тем и велик, что его на-
следие являет собой целостность художественного и
идейного, которую современники не всегда могут понять, а
последующие поколения не всегда хотят пересмотреть ут-
вердившуюся точку зрения.
Толстой постоянно пытался осознать и определить по-
нятие Бога. Летом 1906 г. он заносит в свою записную книж-
ку, которой обычно пользовался как черновиком для даль-
нейших записей в Дневнике: «Есть ли Бог? Не знаю. —
Знаю, что есть закон моего духовного существа. Источник, причину этого закона и называю Богом». А 16 октября
1906 г. он формулирует эту мысль еще более отчетливо:
«Богом я называю в своей цельности то, что я в ограничен-
ном состоянии сознаю в себе».
Но это лишь одна сторона вопроса. Вера (и не только
религиозная) — важнейший принцип всего мировоззре-
ния Толстого. Вера — это в то же время страстная убеж-
денность в идеалах добра и справедливости, которые ле-
жат в основе всякой толстовской мысли. Со всей опреде-
