— Как я повзрослею? Если уж тело не в состоянии огородить себя от влияния Света, то про сознание и разум лучше вообще молчать.
«Какой разум? Он у тебя разве есть?» — тут же раздался в голове тонкий голосок. Есть у меня такой грешок — периодически начинаю страдать раздвоением личности. Причём периодичность произвольная. Раздвоение может не проявляться годами, а потом эта заноза как проснётся и как начнёт комментировать все происходящее — сушите вёсла. Приплыли. И главное, я до сих пор не могу вспомнить, с чего это раздвоение началось.
— Как скажешь, милорд, — показано согласился Элли, после чего закончил, — только хорошо бы тебе хоть штаны надеть.
Я с удивлением обнаружил, что, озаботившись нижним бельём и мятой рубашкой, совсем забыл про брюки. Сконфузившись, осторожно огляделся по сторонам и, не обнаружив тел слуг, которые от неподобающего вида своего Князя запросто могли лишиться чувств, прошмыгнул обратно в комнату. В голове коротко хмыкнули и замолчали.
Я в спешке влез в первые же попавшиеся мне мятые штаны, помахал своему отражению в зеркале, — оно осталось равнодушным к этому, в ответ даже не кивнуло, — и выскользнул обратно в коридор. После чего мы с Элли отправились к малому залу совещаний.
Главы самых влиятельных родов уже давно собрались и теперь с немым укором взирали на пустующее кресло, которое безуспешно пыталось изображать трон. Первые лет пятьсот-восемьсот моего правления я помучался, отсиживая себе зад на неудобных каменных гротескных тронах, а потом, плюнув на всё и всех, поставил вместо них удобные мягкие креслица. Прямо глянешь — душа радуется. (Это конечно образное выражение.)
Зал можно было назвать маленьким балконом-террасой с высокими колоннами из светлого мрамора, увитыми диким виноградом. Небольшие плетеные креслица, расставленные уютным полукругом, и мягкие полутона делали это место очень милым. Зальчик я обставлял долго и со вкусом, ибо здесь мне приходится проводить довольно-таки много времени. А какой вид на город открывается, и к тому же солнечная сторона… Больше воздуха и света! Не люблю, знаете ли, закрытых пространств и тёмных помещений. И пусть кто попробует вякнуть, что, мол, положение обязывает.
На звук открывшихся дверей все повернули головы в мою сторону, неодобрительно оглядев помятую одежду, взъерошенный вид, задержав взгляды на пушистых белых тапочках.
Ну, вот такое у меня чувство юмора.
— Доброе утро, господа, можете считать совет открытым. — Вежливо кивнув, я прошествовал к креслу.
