Попутчик - Наталья Михайловна Ревкова

Солнце катилось в гору, малогабаритный автобус чихал и конвульсивно дергался, многоголовая толпа пассажиров угрожающе колыхалась над счастливчиками, которые тихо потели на сидячих местах. Ах, июнь, всем надо за город!

Я оказался из условно счастливых, а потому несчастные давили на меня физически и морально, жарко вздыхая над моей низко склоненной головой. Глаза поднимать я не собирался. Смысла-то встречаться с полными укоризны взглядами двух притиснутых ко мне дородных теток, груженных сумками, сумочками и сумищами?

Телефон разрядился, и развлекался я тем, что уворачивался от качающейся руки, явно теткам не принадлежащей (раздавили они, что ли, ее хозяина?). Рука была толстая, волосатая, в синеватых разводах татуировки. Пазик трясло, и она норовила заехать мне то в нос, то в глаз.

«Татушки» на сосискообразных пальцах были здорово размытыми, и я никак не мог понять, что же они изображают. Может, толстяк пытался их сводить? Вот батька мой в розовой юности наколол имя «Люся», а потом женился на Вале и давай эти буквы уксусной эссенцией…

Автобус накренился, и татуированная рука поймала меня за голову, впечатывая ухом в стекло!

— Ты че! — заорал я. — Козел одноклеточный!

Ухо мое горело, прямо на ходу распухая в вареник.

Меж тетками втиснулась бритая голова и, багровея от натуги, уставилась на меня круглыми злыми глазами. Я увидел, как натянулась золотая цепь на мощной шее, и сразу явственно осознал, что было наколото на толстых пальцах случайного попутчика!

Толстяк раздвинул теток и оскалился.

Был он на две головы выше меня, каждый кулак — с кочанчик ранней капусты.

«Все, — обреченно подумал я. — Следующая — конечная, мы выйдем, и он меня заставит за козла ответить. И в лесу прикопает».

Мне вдруг стало так холодно в этот жаркий июньский полдень, что я икнул.

Автобус неожиданно проявил солидарность и тоже икнул, проседая на задние колеса. На меня повалились обе тетки, сверху их придавил «одноклеточный», и я обрадовался, что не доживу до конечной.

Изогнувшись из последних сил, я попытался воззвать к кондукторше, и тут в лицо дохнуло жаром. Я сам себе не поверил: на нашу заднюю площадку, проломив крышу, втиснулась летающая тарелка. Небольшенькая такая. На одного.

Вокруг тарелки осталось пустое пространство, сантиметров сорок с каждой стороны. Видно, ее охраняло какое-нибудь поле, вроде гравитационного.

— А-ах? — только и сумел просипеть я.

Остальные пассажиры сплюснуто промолчали.