27-го мая в 11 часов утра наш блок получил письменное распоряжение английского командования, переданное нам полковником Вагнером, о спуске с гор на шоссе к 8-ми часам утра следующего дня, т. е. 28 мая, где англичане укажут нам для пребывания специальный лагерь военнопленных.
Приказание произвело на нас гнетущее впечатление. Офицеры и казаки прекрасно отдавали себе отчет в том, что их ожидает в связи с этим приказом. Для получения точных информаций, я и ротмистр Тепляков немедленно выехали в штаб полковника Вагнера, расположенный от нашего места в расстоянии 3-х километров. Подъехав к штабу, мы увидели бродящих по улице казаков из личной охраны полковника Вагнера, который, как они сообщили нам, вызвал их сегодня утром к себе и заявил следующее: — «Друзья мои, обстоятельства так складываются, что я вынужден, не теряя ни одной минуты, отсюда бежать. Вы совершенно свободны и можете располагать собою по своему усмотрению». Вслед за этим полковнику Вагнеру подали навьюченную верховую лошадь.
Попрощавшись со своими приближенными немцами и охраной, полковник скрылся в ближайшем лесу. Немцы последовали его примеру и разъехались в разные стороны.
Хотя мы и не получили определенных информаций, тем не менее, решение англичан о переводе нас в лагерь военнопленных не вызвало никаких сомнений в готовящейся нам горькой участи. Хмурые и подавленные, возвращались мы к месту нашего бивака. Что мы могли сказать терпеливо ожидавшим нас казакам?
Выстроив весь блок, я вкратце изложил картину посещения штаба Вагнера и, не скрывая своих опасений, предоставил казакам право, с наступлением темноты, уйти в горы и там искать спасения. Тем же, кто останется — сохранять полный порядок, спокойствие, самообладание и тщательно подготовиться к ожидающему лишению свободы.
Тяжело переживая случившееся, я лег спать, еще когда солнце стояло довольно высоко. Тяжелые предчувствия сжимали грудь. Переворачиваясь с боку на бок, я долго не мог уснуть. В 8 часов вечера приходят три штабных офицера, в том числе и хорунжий Химин. Они доложили о своем решении этой ночью уйти в горы и таким образом избежать заключения в лагерь военнопленных. Предложили присоединиться к ним и мне.
Поблагодарив за внимание, я категорически отказался от побега, так как считал для себя недопустимым оставлять вверенных мне казаков на произвол судьбы.
Утром (6 часов) 28 мая, проверяя наличный состав штаба и приданных к нему войсковых соединений, я с горечью убедился в том, что ни один казак не бежал. Все оказались на лицо, идя навстречу неумолимому року. Остались и приходившие ко мне 3 офицера.
