Он начал понимать, откуда дует ветер, и вопрос Анды теперь как бы отрезал путь к выяснению отношений. Но ее беспечная веселость удивляла Илмара. Не то чтобы она очень уж его задевала, но возникшие еще раньше сомнения усиливались: а вообще, есть ли у нее ко мне хоть какой-нибудь интерес? Если же нет, зачем что-то еще выяснять, вводить в курс опасных, ее не касающихся дел?
— Стало быть, ты знаешь? — спросил Илмар.
— Я разве не права? — рассмеялась она опять.
— Отчасти. Я действительно был на пляже и беседовал с одной молодой дамой. Тебе это разве не безразлично?
— Дорогой друг, разве тут еще могут быть сомнения?
— А если этот разговор был совсем не такой, как ты себе представляешь?..
— Я же тебе сказала, меня это не интересует.
— В таком случае, приношу извинения. Слишком много навоображал себе. Да, мне следовало понять это раньше. Тогда сегодня не надо было бы тебя затруднять и твоей славной тетушке не пришлось бы канителиться с посторонним человеком. — Он посмотрел на часы. — Через двадцать минут отходит поезд. Я еще успею.
— Илмар, тебе не кажется, что ты нас всех разочаровал? — теперь она уже не смеялась.
— Напротив: я думаю, это я в тебе разочаровался. Очевидно, у меня еще слишком мало опыта в таких делах. Я не знал, что девушки нынче целуются с мужчинами, которые им безразличны, рассуждают о свадьбе и принимают подарки от посторонних.
— Подарки эти ты можешь получить обратно. Я все уже запаковала.
Илмар в упор посмотрел на Анду, в надежде увидеть то, чего раньше никогда не видал: каким оно бывает, это красивое кукольное лицо с литографически синими глазами, если на нем вспыхнет огонь — гордость или гнев. Но там не было ничего, ни пламени, ни тления, лишь капризно скривившийся рот и чуть выше задран кончик носа. Потому он сказал:
— Подарки эти вернуть ты можешь, но я не могу вернуть твои поцелуи. И это самое печальное.
Он чувствовал себя разочарованным и спасенным. Немножко, конечно, злился тоже, но это он скрыл. Свою шляпу и трость Илмар нашел в передней, там сейчас никого не было. Тем самым у него отпала неприятная обязанность прощаться с гостями и объяснять причину своей поспешности. Когда он выходил наружу, в одной из комнат шевельнулась занавеска, но окно не отворилось, хотя за шпингалет уже взялась было тонкая белая рука, а в другой был сверток с подарками Илмара.
Если человек что-то забыл в чужом доме, он возвращается, говаривали в старину.
Если человек в чьем-то доме лишний, то ему невмоготу идти туда, — говорит гордец.
