— Так вы снова муж и жена или нет? — остановившись, раздраженно спросил Йен.
— Дорогой мой брат, я же пытаюсь тебе объяснить, что не знаю. Иногда я думаю, что да, а иногда… Я поспешил объявить об отмене нашего раздельного жительства, и, думаю, ее это испугало. Больше мне не хочется повторять эту ошибку.
Йен не мигая смотрел вперед, его взгляд был полон тревоги, хотя он ни разу не взглянул прямо на Мака.
— Ты не стараешься с полной отдачей.
— Я стараюсь, Йен. Я очень стараюсь.
— Ты не показываешь ей себя настоящего, потому что боишься попасть в глупое положение.
Это говорил человек, который только и делал, что показывал себя настоящего. Неспособный научиться хитрости или лжи, Йен говорил то, что находилось на поверхности, и ничего больше. Многих это раздражало, но Бет ухитрялась вытягивать из него точный смысл сказанного.
— Да я уже был в глупом положении, — ответил Мак. — Ты пропустил мое выступление с оркестром Армии спасения. Я играл на тарелках.
— Изабелла рассказала мне об этом. Но ты не позволил себе быть глупцом. Ты все превратил в шутку, чтобы люди смеялись, чтобы тебе не пришлось столкнуться с тем, с чем тебе не хочется сталкиваться.
— Стоп, Йен. Эта голая правда убивает меня.
— Ну вот видишь, — взгляд Йена скользнул сверху вниз по траурному костюму Мака, — ты опять пытаешься шутить.
— Чего ты хочешь, Йен? Чтобы я упал к ее ногам и показал, каким несчастным человеком я стал? Выставить напоказ все живые раны своей души?
— Да. Открой перед ней душу. Когда-то давно Харт объяснял мне, что означает эта метафора.
— Но мне кажется, Изабелла не хочет этого. Ей хочется видеть перед собой веселого и обаятельного Мака, который заставит ее смеяться и улыбаться, а не хныкающее и несчастное существо.
— Спроси у нее, — посоветовал Йен.
— Какой ты трудный человек, Йен Маккензи, — тяжело вздохнул Мак.
Йен ничего не ответил, и это могло означать, что он либо не понимает, что имел в виду Мак, либо его это не волнует. А может, и то и другое.
Они продолжили свою прогулку вдвоем и дошли до сада за домом. Среди клумб стояли Изабелла с сестрой, ее мать и Бет, которая держала Эйми. Все дамы были в черном, но Изабелла была особенно прекрасна и величественна в трауре. Одной рукой она обнимала за талию мать, другой — Луизу.
У Мака стало тепло на сердце. День был полон грусти и печали, ведь Изабелла простилась со своим отцом, но с лица леди Скрэнтон исчезли страх и тревога. Изабелла подняла глаза, увидела Мака и улыбнулась ему.
