Кайти показалось, что она наконец увидела Пойгина, однако чем-то встревоженное стадо вдруг стремительно закружилось, взбивая снежную пыль, отчего мгла ночи стала ещё гуще. Испуганная Кайти, присев, сжалась в комочек, опасаясь, что обезумевшие олени, мчавшиеся по кругу, могут её раздавить. Тяжёлое дыхание, хорканье оленей, сплошной перестук рогов, топот копыт казались Кайти предзнаменованием какой-то неминуемой беды. Да, жизнь её уже никогда не обретёт спокойствия, всё стало зыбким и страшным, как эта нескончаемая кутерьма чем-то перепуганных, взбешённых оленей.
Наконец мало-помалу олени успокоились. Кайти всё ещё сидела на снегу, сжавшись в комочек, погружённая в предобморочное оцепенение. Не сразу она расслышала голос рядом стоявшего Пойгина:
– Как ты сюда попала? Что с тобой?
Кайти вздрогнула, подняла лицо, не веря своим глазам, что перед ней муж.
– Ты почему здесь? – уже догадываясь, что произошло, спросил Пойгин. – Он пришёл к тебе в ярангу, да? Ты слышишь, я спрашиваю, Рырка хотел…
Пойгин не договорил.
– Да, – тихо отозвалась Кайти и заплакала. – Он сказал, что выгонит нас из яранги, не даст ни кусочка мяса, если я…
– Замолчи! – прервал жену Пойгин, поняв, что его предчувствия сбылись слишком скоро.
– Он там, в нашей яранге. Я поила его чаем, кормила мясом. Но когда он…
– Не надо! – опять прервал жену Пойгин.
– Я сказала, что иду пасти оленей.
Пойгин долго молчал, потом вдруг рассмеялся – весело и неудержимо. На душе у него и вправду было необыкновенно хорошо: у него есть Кайти, маленькое ходячее солнышко; она не просто женщина, которая варит ему пищу, шьёт и сушит одежду, спит с ним под одним иниргин; она стала так дорога ему, что он ни с кем не сможет её делить как женщину, он убьёт и Кайти, и себя, и того, кто посмеет принудить её к тому, к чему пытался сегодня принудить этот гнусный Рырка! Ни за что не склонить! Завтра же, если Рырка будет добиваться своего, они уйдут с Кайти куда глаза глядят. Ничего, что они без своего очага, зато они будут вдвоём. Слышите, олени? Они будут вдвоём! Слышите, звёзды? Они будут вдвоём! Слышишь ты, гнусный Рырка? Они будут вечно вдвоём!
Встав на колени перед Кайти в снег, Пойгин прижался своим лицом к её лицу и тихо сказал:
– Если Рырка опять будет лезть к тебе – мы уйдём. Вернёмся на берег моря, поставим свою ярангу. Я буду охотиться. Я стану великим охотником! Если захочешь, мы будем жить только своей ярангой, чтобы больше рядом не было никого. Наше стойбище будет всего из одной яранги.
