– Меня увезли сюда насильно, – рассказывала она сквозь слёзы. – Мы жили с Омрыной в ущелье… Там стоит яранга… а возле неё голова мёртвого оленя… Вчера приехал брат Омрыны, увёз нас из ущелья, потому что там нет ни еды, ни полога.
– Ну не плачь, не плачь, Кайти. Ты видишь, я вернулся. Я теперь всё время буду с тобой. – Пойгин смотрел на Кайти и мучительно думал, куда же им теперь деваться? После того как он сжёг ярангу чёрного шамана, трудно было рассчитывать, что главные люди тундры будут терпеть его здесь. – Надо нам с тобой куда-то бежать. Я сжёг ярангу в ущелье Вечно живущей совы…
У Кайти расширились глаза от ужаса.
– Как сжёг? Почему?
– От ярости. Да, да, это был огонь моей ярости! Я едва не лишился рассудка от мысли, что не найду тебя.
– Теперь они будут мстить тебе.
Пойгин как-то странно улыбнулся, окинул полог затравленным взглядом и сказал:
– Что ж, тогда вместе уйдём к верхним людям. Глаза Кайти ещё больше расширились от ужаса.
– Я не хочу. Мне страшно.
– Тогда я уйду один.
Кайти обхватила плечи Пойгина, прижалась головой к его груди:
– Я не пущу! Ты не уйдёшь. Если уйдёшь, то я и мгновения жить не буду.
За пологом послышались голоса мужчин.
– Кажется, Вапыскат! – едва слышно сказала Кайти.
Она не ошиблась, в полог ввалились Вапыскат, Эттыкай и Рырка.
– Нашёл свою Кайти? – с дружеским, казалось, сочувствием спросил Эттыкай.
«Они ещё не знают, что я сжёг ярангу», – подумал Пойгин.
– Успел ли ты порадовать жену или тебе помешали? – осклабившись, спросил Рырка, разглядывая Кайти с откровенным вожделением.
Кайти, судорожно прикрывая грудь, втискивалась, насколько возможно, в угол полога.
– Мы поедем дальше, в стойбище Рырки. Я заберу с собой и старуху, оставайтесь вдвоём, если ты вслед за нами приедешь в стойбище Рырки, – покровительственно сказал Вапыскат.
«Да, конечно, они ещё не знают, что я сжёг ярангу», – окончательно убедился Пойгин, вслух сказал:
– Я приеду.
Попив чаю и насытившись оленьим мясом, главные люди тундры уехали в стойбище Рырки, прихватив с собой Омрыну. Наконец Пойгин и Кайти остались вдвоём. Они долго молча смотрели друг на друга, то улыбаясь, то уходя в тревожную задумчивость.
– Мне почему-то холодно, – зябко поёживаясь, сказала Кайти.
– Чувствуешь ли ты в себе новую жизнь? – спросил Пойгин, как бы сопоставляя то, что он видел в памяти, неотступно думая о Кайти, и то, что видел сейчас: да, она всё такая же, нет, намного лучше, потому что пережитая им тоска позволяет по-новому видеть её грудь, бёдра, эти тяжёлые чёрные косы, всегда такие чистые, мягкие глаза, из глубины которых никогда ложь не выглядывает, как мышь из норы.
