Пойгин слушал Ятчоля с едва приметной усмешкой и думал о том, что предстоит нежеланная ночёвка бок о бок с лживым человеком и что лучше было бы опять переночевать в снегу или в деревянном жилище Рыжебородого. Но Ятчоль уже тащил его за руку в ярангу.
Мэмэль встретила Пойгина радостным возгласом:
– О, ты пришёл! Если бы ждала, хотя бы немного прибрала в пологе.
Пойгин давно знал, насколько Мэмэль неряшлива, и ничего не ответил, выбирая место, не столь захламлённое шкурами, посудой и ещё какими-то странными предметами.
– Это вот называется бочонок, в нём возникает веселящая сила бражки, – пояснил Ятчоль.
Мэмэль спешно надевала на себя свои украшения. На ней была матерчатая одежда пришельцев, только очень засаленная, так что трудно разобрать её цвет.
– Видишь, как она себя украшает? – лукаво спросил Ятчоль, кивнув в сторону жены. – Она всегда хотела тебе понравиться, а ты не желаешь этого понять.
– Ничего, сегодня поймёт, – многозначительно сказала Мэмэль, кидая кокетливые взгляды на Пойгина. – Попробует веселящей жидкости и поймёт.
Пойгин наклонился к бочонку, понюхал его и так сморщился, что Мэмэль расхохоталась.
– Никогда ещё я не знал такого дурного запаха, – сказал Пойгин, отодвигаясь от бочонка. – Если это так скверно по запаху, то как же будет на вкус? Наверно, очень противно.
– Сейчас попробуем! – всё более возбуждался Ятчоль, предвкушая веселье. – Прибери, Мэмэль, хоть немного в пологе и дай нам чаю и нерпичьего мяса.
Чай Пойгин пил с огромным наслаждением, блаженно закрывая глаза. Его клонило ко сну: сказывались три ночи, проведённые в снегу, где сон был не столь уж и крепким.
– Если ты приехал сюда затем, чтобы опять перекочевать на берег, то лучше уходи от этого места как можно дальше, – советовал Ятчоль, протягивая трубку Пойгину. – Шаманов здесь очень не любят. Рыжебородому всё равно, какой ты шаман – белый или чёрный, для него ты просто шаман.
– Я слыхала, шаманам будут отрубать руки, чтобы не могли колотить в бубен, и отрезать языки, чтобы не могли произносить заклинания, – округлив глаза, сообщила жуткую весть Мэмэль. – Русские только прикидываются добрыми. Чугунов запретил торговать Ятчолю, все перестали брать у нас хоть что-нибудь в долг. Совсем обессилил Чугунов Ятчоля. А Рыжебородый прогнал Ятчоля от печей, не велит ему быть хозяином огня.
Ятчоль возмущённо посмотрел на жену, наболтавшую лишнего.
– Я сам ушёл! – сердито сказал он. – Если голова твоя глупа, как у нерпы, то и молчи.
