Мальчик лихорадочно перелистал букварь, набрал полную грудь воздуха и прочёл по складам внятно и чётко, и еше с упрямством человека, который умеет постоять за себя:
– О-тец пой-мал ли-су. У ли-сы пу-шис-тый хвост.
– Постой, ты нагнал мне полную голову тумана, – несколько раздражённо воспротивился напору упрямого мальчугана Пойгин. – Чей отец поймал лису? Где он её поймал? Когда?
Мальчик развёл руками.
– Я не знаю, чей отец поймал лису, – досадливо сказал он. – Этого никто не знает.
– Зачем же в таком случае ваш букварь рассказывает глупости? Надо же знать, о чём говорить, если ты намерен сообщить какую-то серьёзную весть. И потом, кто же не знает, что у лисы пушистый хвост? Разве ты не знаешь?
– Знаю, – угрюмо ответил Омрыкай.
– И ещё я не могу понять: как это возможно слышать глазами? А ушами видеть тут вас не учат? Может, это верно, что вы все посходили с ума?
– Нет, ушами видеть нас ещё не учили, – раскрасневшись от явной досады, ответил Омрыкай. – Разве ушами видят?
– Ну, если вы слышите глазами, то почему бы не видеть ушами?
– Не знаю, нам об этом тут ещё ничего не говорили, – озадаченно ответил мальчик, подержав себя за уши, словно хотел удостовериться в их способности видеть.
Отворилась дверь, и кто-то крикнул, что пора на завтрак. Детей как ветром сдуло, осталась одна Рагтына.
– Куда они побежали? – спросил Пойгин, опять ласково дотрагиваясь до головы девочки.
– В камэтваран – в дом, где едят.
– Здесь есть и такой дом?
– Есть.
– А ты почему не побежала?
– Я соскучилась по тебе. Пойдём, будем вместе есть.
– Чем вас кормят? Оленя едите?
– Едим оленя, нерпу, рыбу. Много другой неизвестной тебе еды. Пойдём. Только не ешь соль.
– Разве бывает такая еда?
– Немножко её сыплют в другую еду.
– Соль в еду? Они что, посходили с ума? Ох и не нравится мне всё это, – скорее для самого себя, чем для девочки, сказал Пойгин. – Букварь рассказывает глупости, дети едят соль… У меня голова распухла от непонимания. Приеду в тундру… не знаю, что и рассказывать…
– Здесь хорошо! – тоном, не допускающим никакого сомнения, вдруг заявила Рагтына. – Здесь весело.
– Ну, если тебе хорошо, то я рад. Да, да, я очень рад, – снова погружаясь в мучительную задумчивость, сказал Пойгин. – Пойдём есть, посмотрю, чем вас кормят.
В доме для еды дети вовсю работали ложками и ещё какими-то маленькими четырёхзубыми копьями. Пойгин присел рядом с Рагтыной, заглянул в её миску.
– Это называется рисовая каша, – смущённо, словно извиняясь за то, что вынуждена просвещать взрослого человека, объяснила Рагтына. – Попробуй. Вот котлеты.
