По-видимому, раньше здесь размещалась лаборатория, теперь она превратилась в морг. Оборудование было кое-как сдвинуто в сторону, а все очищенное пространство занимали мертвые тела. Дроздов знал, что это мертвецы, но только потому, что об этом ему сообщил Кожевников: эти бесформенные, обугленные, изуродованные груды плоти легче всего было принять за кучи мусора, но никак не за человеческие останки. Запах паленого мяса и выхлопных газов был невыносим. Должно быть, крепкие желудки у тех, кто перетаскивал сюда, в этот домик, леденящие душу останки своих товарищей.
Очевидно, смерть была скорой для всех погибших. Они разом вспыхнули и мигом сгорели дотла. Штормовой ветер обрушил на них море огня. Они умерли, крича и корчась в страшных муках, словно живые факелы. Страшнее смерти не придумать…
Одно из лежащих перед ним тел привлекло его внимание. Дроздов нагнулся и направил луч фонаря на то, что когда-то было правой рукой, а сейчас представляло собой почерневший коготь с выпирающей наружу костью. Жар был так силен, что оно искривилось, но все же не расплавилось, это странной формы золотое кольцо на безымянном пальце. Дроздов сразу же узнал его, они покупали его с Евгением вместе.
Дроздов не ощущал ни горя, ни боли, ни отвращения. Возможно, тупо подумал он, это придет, когда сгладится первое впечатление. Хотя вряд ли. Это был уже не тот человек, которого Дроздов так хорошо помнил, это был не его друг, которому майор был многим обязан и чьим должником останется теперь навсегда. Перед ним грудой золы и пепла лежал чужой, совершенно не знакомый ему человек, и отупевший мозг в измученном теле отказывался признать в нем того, кто так отчетливо сохранился в памяти.
Так он стоял какое-то время, опустив голову, потом что-то необычное привлекло его внимание. Дроздов нагнулся пониже и замер в таком положении. Потом медленно выпрямился – и тут услышал, как позади отворилась дверь. Вздрогнув, майор обернулся: это был Тяжкороб. Он опустил защитную маску, поднял очки и поглядел сперва на Дроздова, а потом на лежащие у его ног останки человека. Лицо у него помертвело.
– Сочувствую, – сквозь рев шторма до майора едва долетел его хриплый голос.
– Что вы хотите сказать?
– Это ваш друг? – он кивнул в сторону трупа.
– Командир рассказал вам?
– Да. Перед самым уходом с лодки. Потому-то мы с вами и отправились… – Побледнев, он обвел взглядом все, что лежало на полу, не в силах оторваться от страшного зрелища. – Извините…
