Повернувшись, он поспешно бросился к двери. Какое-то время его не было. Через минуту он возвратился, выглядел чуть получше.
– Кто еще знает об этом? – спросил майор.
– Только командир и я.
– Пусть так и останется между нами, хорошо?
– Как скажете, – в его взгляде, помимо ужаса, проступили удивление и любопытство. – Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
– Возвращаемся, – произнес Дроздов. – Здесь нам делать нечего.
Они вместе прошли в соседний домик. Кроме Дитковского и Кожевникова, еще трое оказались теперь на ногах: главный инженер буровой Филатов, необыкновенно длинный и тощий, с сильно обгоревшими лицом и руками, затем молчаливый темноглазый Хитренко, механик, отвечавший за работу дизелей, и, наконец, энергичный москвич Нечаев, исполнявший на буровой обязанности повара.
Дитковский, который уже успел распаковать аварийную аптечку и теперь менял повязки тем, кто еще лежал, познакомил Дроздова с ними и снова взялся за дело.
– Как связь с «Гепардом»? – спросил майор у Зубринского.
– Пока нет, – Зубринский перестал посылать свой позывной и зашевелился, поудобнее пристраивая больную ногу. – Похоже, полетел предохранитель.
– Этого только не хватало, – тяжело произнес Тяжкороб. – Мы что, не сможем связаться?
– Я их слышу, а они меня нет, – Зубринский виновато пожал плечами. – Выходит, когда грохнулся, сломалась не только моя нога.
– А починить?
– Вряд ли. Рация устаревшего типа, схемы нет, а все обозначения на английском языке, никаких инструментов и приборов, да еще и пальцы задубели.
– Так ищи инструменты здесь! Делай все что угодно, только исправь.
Зубринский, ничего не сказав, протянул Тяжкоробу наушники.
Тот взглянул на Зубринского, молча взял наушники и приложил к уху. Потом пожал плечами, вернул их радисту и сказал:
– Да, пожалуй, ремонтировать не к спеху.
– Да-а, – протянул Зубринский. – Сели мы в лужу, старпом.
– Что значит – в лужу? – спросил Дроздов.
– Похоже, нас самих скоро придется спасать, – угрюмо ответил Тяжкороб. – С «Гепарда» передают: «Лед смыкается, немедленно возвращайтесь».
